– Успех всецело зависит от способности находить новые возможности. Кстати говоря, этот самый эфир – штука многообещающая, верно? Только подумайте, сколько пациенты будут платить за возможность ничего не чувствовать во время процедур!
– Кроме тех, у кого есть религиозные убеждения на этот счет, – пробормотал Уилл себе под нос.
– Вот настоящая золотая жила, – продолжал собеседник, не обращая на это внимания. – Как я понимаю, городские дантисты просто нарадоваться не могут на эфир. Вы, поди, уже неплохо научились с ним обращаться: как-никак, работаете с Симпсоном…
– Он меня этому учит, да. Когда случай достаточно сложный, зачастую это единственное, что он позволяет сделать самостоятельно.
– Не жалуйтесь. Уверен, этот опыт окажется для вас весьма ценным.
– Думаю, не настолько, как умение макать состоятельных людей в холодную воду.
Битти рассмеялся и предложил выпить еще по кружке эля. Рейвену очень хотелось согласиться. Это было очень полезное знакомство, но его впереди ждало еще одно дело, для которого ему потребуется способность трезво мыслить.
Глава 14
Когда Уилл шел по Кэнонгейту, направляясь к переулку, где жила Иви, уже стемнело. Фонари тщетно пытались разогнать мрак и туман, но медик успокаивал себя тем, что если он не в силах разглядеть своих врагов в этой мути, то и они увидеть его не смогут.
Рейвен вошел в переулок, стараясь не шуметь, но не успел даже добраться до входа, как дорогу ему преградила знакомая фигура. Она появилась из своего логова на первом этаже, логова, мимо которого не могла проскочить даже мышь – если, конечно, сей устрашающий часовой еще не успел пропустить стаканчик-другой.
Иви всегда называла Эффи Пик своей «домовладелицей», но на деле она здесь хозяйкой не была. Только собирала ренту и приглядывала за домом по поручению настоящего владельца, кем бы он ни был, и за это – как говорили – сама снимала жилье по бросовой цене. Эта женщина была олицетворением Эдинбурга в миниатюре, до самозабвения увлекаясь отделением публичной своей личины от частной. Она настаивала, чтобы к ней обращались «миссис Пик», но, согласно Иви, мистера Пика никогда не существовало. С яростным негодованием она отвергала любые намеки на то, что ей известно об аморальном поведении, имеющем место под ее крышей. На деле же мало что избегало ее внимания. «Как она может не знать, если получает мзду всякий раз, как у кого-нибудь кровать что есть мочи скрипит!» – вот что говорила Иви.
В общем, прекрасно она знала, кто сюда приходил и к кому. У Рейвена не было сомнений, что, помимо местных клиентов, этот дом посещали мужчины с положением в обществе и безупречной репутацией, мужчины, обладавшие влиянием и властью. Он также не сомневался, что слово любой женщины из этого дома и выеденного яйца не стоит против слова одного из этих мужчин, посмей кто предположить подобный визит. И все же Уилл был практически уверен, что миссис Пик может оказаться ценным источником информации, если суметь надавить на нужные клавиши.
Была она низенького роста, но полной, будто ее фигура была специально создана, чтобы перекрывать, когда нужно, проход. Несмотря на полноту, черты лица у нее были мелкие, заостренные и до того натянутое выражение, что, казалось, стоит ей улыбнуться – и тугой узел волос на затылке попросту размотается.
– Если ты к Иви пришел, то ее здесь нет, – сказала она. Интересный выбор слов, не в последнюю очередь потому, что дает понять: она не знает, что он был здесь в ту ночь.
Поэтому Рейвен решил ей подыграть:
– Где же она?
– Ее нет.
– Нет? А когда вернется?
Эффи вздохнула, и вид у нее стал какой-то усталый.
– Я тебе это говорю только потому, что твое лицо мне знакомо и я знаю, что она была к тебе неравнодушна. Иви умерла.
Рейвен изобразил на лице шок, что было не так уж и трудно: его поразили слова Эффи о том, что Иви была к нему неравнодушна. Кроме того, это было в первый раз, когда он слышал о ее смерти из чужих уст, если не считать той бездушной фразы местного полицейского.
– Что случилось?
– Нашли мертвой. Пять, нет, шесть дней назад.
– Где она сейчас?
Она посмотрела на него, как на дурачка.
– Схоронили. Где ж еще ей быть?
– Просто я хотел узнать – раз умерла она так внезапно, может, начато расследование? Могло быть, что ее отправили на экспертизу?
– Экспе… чего?
– Обследование тела с целью определить причину смерти.
– Доктор из лечебницы все быстро определил. Из-за пойла. И бумажку об этом подписал. Времени ему много не понадобилось.
Рейвен представил, как ее тело грузят на тележку в этом потрепанном, отвратительно грязном саване. Какая там экспертиза – доктор из больницы для бедняков наверняка даже не взглянул на нее. Иногда они даже в дом не заходили.
– Куда ее отвезли?
– Откуда мне знать? В общую могилу, наверное, потому как платить за нее было некому. Во всяком случае, это все, что я могу рассказать, так что отправляйся-ка ты восвояси.
Она решительно сложила руки на груди. Ей явно хотелось, чтобы он поскорее ушел.
– Могу я посмотреть ее комнату?
– Это еще зачем? Ты что, извращенец какой?
– Нет, я медик.
Эффи презрительно ухмыльнулась.
– Что-то не похоже.
Уилл не обратил на это внимания.
– Мне хотелось бы посмотреть, не осталось ли там чего. Это помогло бы понять, что произошло.
– Я уже сдала комнату. Не могу я себе такого позволить, чтобы хорошие номера пустовали подолгу.
– Был у нее кто-нибудь перед тем, как она умерла?
– Мне-то откуда знать. Я за жильцами не подглядываю.
Оба прекрасно понимали, что это ложь, но – как и скрещенные на груди руки Эффи – означала она одно: створки захлопнулись.
Рейвен услышал, как наверху открылась дверь, и, задрав голову, увидел женское личико, склонившееся над перилами лестницы. Кому-то захотелось узнать, что тут у них происходит. Эффи бросила вверх уничтожающий взгляд, и личико исчезло.
– А как же вещи Иви?
– Проданы. Чтобы покрыть расходы. Конечно, за пару платьев и гагатовые сережки много не выручишь…
– А что насчет бренди? – спросил он, думая, что дело не в самогоне, а в другой бутылке.
– Какое такое бренди? – ответила Эффи, но ее удивление ее выдало: она не понимала, как он узнал.
– Та бутыль, которую я видел у нее в комнате, когда приходил к ней в последний раз.
Эффи бросила на него вызывающий взгляд.
– Этого тоже давно уже нет, – сказала она. – Я все выпила.
