– Я лично знаю людей, которым оно принесло пользу, – сказала Мина в ответ на его последнее утверждение.
– Действительно, – сказал Битти, вновь поворачиваясь к ней. – Поэтому-то я и считаю, что ставить на гомеопатии крест пока рано, мисс Гриндлей.
– Профессор Кристисон отзывается о гомеопатии следующим образом: «Капли из пустоты, порошки из ничего», – добавил Дункан безапелляционным тоном.
Его бестактность только подчеркнула вежливость Джона. Мина посмотрела на Дункана так, будто тот только что изрек богохульство. Рейвен прямо видел, как Гриндлей вычеркивает имя Джеймса из мысленного списка подходящих поклонников, а на его месте возникает имя Битти. Подчеркнутое несколько раз.
– А как насчет френологии? – спросил Симпсон.
– Наука о том, что форма черепа может рассказать о характере человека? Думаю, в этом что-то есть, – ответил Битти. – Многие уважаемые медики поддерживают эту теорию – тот же профессор Грегори.
– Не уверен, что чужую веру во что-либо можно считать достойным аргументом, – мягко пожурил его Симпсон. – Хоть во френологическом обществе состоит множество вполне уважаемых медиков, это меня нисколько не убеждает.
– Действительно, – сказал Дункан. – Не бывает чепухи настолько беспочвенной, чтобы она не привлекла хоть сколько-то сторонников.
Казалось, Джон растерялся, уязвленный резким ответом Джеймса. Но в следующую секунду его лицо вновь прояснилось.
– Если кто-то полон решимости обмануть мир, он наверняка найдет тех, кто рад будет обмануться, – сказал он.
Дункан кисло улыбнулся в ответ, видимо решив, что победа в споре осталась за ним.
Рейвен отпил еще вина. К этому времени он успел осушить уже несколько бокалов докторского кларета (не успев при этом как следует поесть) и начал получать от ужина удовольствие.
– Быть может, лженаука – это мутная водичка, – сказал он. – Но если не бояться плавать, там ловится неплохая рыбка.
Сказано это было отчасти для того, чтобы поддержать Битти, но в первую очередь чтобы выразить солидарность перед лицом общего противника.
– Есть большой риск утонуть, мой мальчик, – сказал Симпсон. – Разрушенную репутацию восстановить невозможно.
В этот момент в комнату вошла Сара с кофейником и наклонилась, чтобы налить кофе. Уилл вдруг поймал себя на том, что разглядывает ее затылок, хотя разобрать что-либо под чепцом было невозможно. Интересно, что выявило бы изучение ее черепа? Воинственные наклонности? Отсутствие чувства приличия?
Когда она повернулась, чтобы выйти из комнаты, Рейвен заметил, что из-под ее белого чепца выбился один-единственный медового цвета завиток – сзади, на шее. Он рассеянно задумался о том, чем могут пахнуть ее волосы, и, наверное, в первый раз понял, как же она на самом деле юна.
Прихватив с собой кофе, Рейвен подошел к окну и принялся разглядывать попугая, который в ответ подозрительно косился со своей жердочки.
Подошел и Битти, как бы для того, чтобы получше разглядеть яркую, пусть и сварливую птицу, а на деле явно желая потолковать в стороне от остальных.
– Легко ему говорить, – сказал он тихо.
– Что говорить?
– Все эти напыщенные речи насчет того, как доктор может зарабатывать деньги, а как не может. Легко быть морально безупречным, если у тебя карманы полны.
Уилл подумал, уж не догадался ли Битти о плачевном состоянии его финансов.
– Признаю, – ответил он, – мне было бы нелегко блюсти моральные принципы, предложи мне какая-нибудь богатая и легковерная дама вознаграждение за безопасную, пусть и бесполезную процедуру. И если благодаря вере в лечение она и вправду почувствует себя лучше, то может ли такое лечение считаться бесполезным? Быть может, один этот вопрос избавил бы меня от мук совести.
– У меня к вам предложение, которое не затруднит вас подобной этической дилеммой, – сказал Джон. – Есть пациентка, которая нуждается в определенной процедуре, но не может решиться на нее без воздействия эфира. Я сказал ей, что нашел человека, который сумеет рассчитать дозу.
– Меня? – спросил Рейвен, не смея этому верить.
– Конечно. И как партнеру самого доктора Симпсона, вам, конечно, причитается вполне приличное вознаграждение.
– Я всего лишь ученик и едва ли могу считаться экспертом.
– Уверен, вы достаточно профессиональны. Что вы теряете?
Уилл встретился взглядом с собственным отражением в темном окне. Рана на щеке заныла, напоминая о том, что ему и в самом деле было что терять.
– Насколько приличное? – спросил он.
Глава 19
На следующий день Рейвену было даровано освобождение от хаоса утреннего приема: ученичество у Симпсона предполагало регулярные дежурства в Королевском родильном доме. К сожалению, не во власти профессора было избавить его еще и от головной боли, терзавшей на каждом шагу. Конечно, накануне вечером он прикладывался к кларету с большим, чем обычно, энтузиазмом. Но ведь у него было что праздновать: предложение Битти и перспективу в скором времени вернуть Флинту долг. Однако вполне терпимые побочные эффекты возлияний усилились стократно, когда наутро после завтрака Дункан позвал Уилла помочь с исследованиями.
Поначалу Рейвену стало любопытно, куда девалось нежелание Джеймса допускать его до настоящей работы: неужели вчерашние высказывания возвысили его во мнении юного дарования? Оказалось, что Дункан приготовил свежую подборку потенциальных анестетиков и Уиллу была отведена роль лабораторной мыши. Джеймс водил у него перед носом очередной пробиркой, а Рейвен прилежно вдыхал пары, но результатом стало лишь легкое головокружение – и адская боль в висках.
Родильный дом располагался в Милтон-хаус, в Кэнонгейте: георгианский
[31] особняк, который либо видал лучшие времена, либо с самого начала был выстроен так, чтобы отпугивать нежеланных гостей угрозой неизбежного обвала. Рейвен должен был представиться доктору Цайглеру, главному хирургу, и, учитывая непрерывный грохот в висках, он надеялся, что тот окажется похожим на Симпсона, а не на Сайма.
Дверь открыла внушительного вида особа в накрахмаленном чепце, которая окинула его изучающим взглядом. Вид у нее был такой, будто она собирается взять метлу и выставить его вон. Очевидно, борода отрастала не так быстро – или была не настолько густой, чтобы достичь того эффекта, на который он надеялся.
– Мистер Уилл Рейвен. К доктору Цайглеру. Я ученик доктора Симпсона. Как я понимаю, меня здесь ожидают.
Рейвен упомянул имя патрона в надежде, что оно откроет ему двери в больницу без дальнейших проволочек. Особа, однако, ничего ему на это не ответила, а ее взгляд опустился куда-то вниз – и замер. Уилл поневоле тоже посмотрел вниз и уперся взглядом в собственные сапоги. Выглядели они вполне обычно – к подошве пристал тонкий слой грязи: неудивительно, учитывая, что весь путь с Куин-стрит он проделал пешком.
