Они шли пешком, вместо того чтобы быстро и с комфортом ехать в бруме, поскольку – после окончания затворничества Симпсона – Кит с энтузиазмом проповедника втолковывал ему, какую пользу принесут простое питание, свежий воздух и физические упражнения. Симпсон терпеливо его слушал и явно раздумывал над его словами, решив, однако, что двух компонентов из трех будет вполне достаточно.
– Я, в общем-то, согласен с Джорджем. Но должен провести черту там, где дело доходит до кулинарного аскетизма и его душеспасительных свойств. Я придерживаюсь мнения, что лучше жить, чтобы есть, а не наоборот.
Рейвен подумал: вот слова человека, привычного к стряпне миссис Линдсей, а не Черри.
Симпсон шагал вперед быстро и целеустремленно, с прежней кипучей энергией, которая, отметил с облегчением Уилл, успела полностью к нему вернуться. Но продвигались они гораздо медленнее, чем можно было ожидать, из-за того, что профессор был знаком буквально с каждым встречным и поперечным. По большей части хватало торопливого приветствия и кивка, но с некоторыми знакомыми завязывалась беседа, порой довольно продолжительная из-за того, что Симпсон несколько дней не выходил из дома, не принимал гостей и успел несколько отстать от жизни.
Когда они проходили мимо заведения Кениннгтона и Дженнера, профессор в очередной раз остановился и с радостью и удивлением приветствовал проходившего мимо джентльмена, который ответил ему тем же.
– Я бы вас и не узнал, сэр, – сказал ему Симпсон. – Со времен нашего студенчества вы сильно изменились.
– С вашего разрешения, буду считать это комплиментом, – ответил тот, улыбаясь.
– Уилл Рейвен, это мистер Дэвид Уолди, – тепло сказал Симпсон, и они пожали друг другу руки. Рука Уолди по случаю холодной погоды была обтянута тонкой кожаной перчаткой; сам он был невысокого роста, худощавый человек примерно того же возраста, что и профессор, – лет тридцати пяти. Он внимательно разглядывал Рейвена сквозь стекла очков, будто в микроскоп.
– Вы снова в Эдинбурге? – спросил Симпсон. – Я думал, вы переехали отсюда некоторое время назад.
– Я здесь с родственным визитом. Теперь живу и веду дела в Ливерпуле, занимаюсь химическими исследованиями в Ливерпульской аптекарской компании.
– Я хорошо знаю этот город. Моя жена оттуда родом.
Услышав, что Уолди – химик, Симпсон вскоре свернул разговор на дело своей жизни, рассказав, какая работа уже была проделана над эфиром, и объяснив, что он теперь ищет улучшенную альтернативу.
– Скажите, вы в своих исследованиях никогда не сталкивались с чем-то могущим обладать похожими свойствами?
Профессор был неутомим в поисках своего Святого Грааля, но Рейвен опасался, что его старания окажутся столь же бесплодными, что и у всех рыцарей до него. Он уже начал думать, что эфир – это лучшее, что только может быть, а вовсе не первый в ряду все более совершенных анестетиков: мираж, обещающий воду в пустыне.
– Есть одно вещество, перхлорид формила.
– Незнакомое название. Что это?
– Один из компонентов сиропа на основе хлорного эфира. Очень популярное в Ливерпуле средство для лечения астмы и хронического кашля. Пары этого самого сиропа несколько раз были испробованы в качестве анестезирующего средства, но безуспешно. И все же мне кажется, что у него есть потенциал.
Симпсон весь обратился в слух, и Глен, чувствуя, что хозяин заинтересовался, воззрился на Уолди так, будто тот собирался кинуть ему кусок мяса.
– Почему же?
– Отсутствие успеха с сиропом меня не удивляет, потому что количество перхлорида в нем очень невелико – пациенты с тем же успехом могли бы вдыхать пары алкоголя. Я изобрел метод, который позволяет получить вещество в чистой форме, которое затем растворяется в ректифицированном спирте. Мне кажется, очищенная форма может представлять для вас интерес. Буду счастлив выслать образец по возвращении в Ливерпуль.
Будет что понюхать после ужина, подумал Рейвен.
– Судьбоносная встреча? – спросил он, когда они зашагали дальше.
– Ох, кто знает… – ответил Симпон, но энтузиазма в его голосе было гораздо меньше, чем во время разговора. – Я должен исследовать любые возможности. Однако, насколько я помню Уолди, он с равным успехом способен как взорвать собственную лабораторию, так и найти что-то по-настоящему новое.
Не успели они добраться даже до Вест-Реджистер-стрит, как Симпсон встретил еще одного знакомого, профессора Элисона. На этот раз Рейвен был вынужден принести свои извинения.
– Мне придется покинуть вас, сэр. Профессор Сайм неодобрительно относится к опозданиям.
Как и практически ко всему прочему, добавил про себя Уилл, спеша по направлению к Северному мосту.
***
Надеясь успеть вовремя, Рейвен пустился бежать, хотя и понимал, что так он будет привлекать больше внимания. Но давний ужас перед Саймом был таков, что перевешивал даже опасения попасться на глаза пособникам Флинта.
Ему немедленно вспомнился последний раз, когда он их видел. На самом деле Уилл постоянно возвращался мыслями к этой минуте, и не только потому, что ему в тот раз удалось избежать суровой опасности. Миг, когда между ним и Сарой пробежала искра, теперь вновь и вновь возвращался к нему, изводя видениями упущенных возможностей. Инстинкты кричали о том, что общение с Хорьком и Гаргантюа сулит ему гораздо меньше неприятностей. И все же его неотвязно преследовало это воспоминание, и он гадал, происходит ли то же самое с Сарой.
Пересекая университетский двор, Уилл вдруг уловил знакомый запах апельсинов – нет, бергамота, как его наверняка поправил бы Битти, – а мгновение спустя появился и он сам собственной персоной, зашагав рядом. С востока задувал холодный ветер, и потертая куртка Рейвена не слишком защищала от его порывов. Спутник, напротив, был облачен в теплое пальто в пол, из-за которого казалось, будто он парит над мостовой. Кроме того, Битти казался выше ростом, тогда как Уилл словно сжался в присутствии этой величественной фигуры.
Несмотря на то что Джон успел уже несколько раз побывать на Куин-стрит после смерти Грейсби, они ни разу не оставались наедине, и потому у Рейвена не было возможности обсудить с ним это происшествие – да и все остальное тоже, если уж на то пошло. Его печалило то, что они так отдалились. Казалось, ему удалось завязать весьма ценную дружбу, но Уилл знал, что треклятый случай всегда будет стоять между ними. Если только это не было еще одним уроком, который ему предстояло усвоить: подобные трагедии – это часть их профессии. Потому он решил не колеблясь коснуться этой темы.
– Я все хотел спросить вас – было ли какое-то расследование касательно того, что случилось на Даньюб-стрит?
Битти, огорченно нахмурившись, ответил:
– Она умерла на руках врача, так что мне удалось уладить формальности. Однако же запах эфира еще долго держался в комнате, и прислуга начала любопытствовать. Конечно, они слишком невежественны, чтобы задаться правильными вопросами, но меня беспокоит то, что они могли об этому кому-нибудь рассказать.
