В тот день Роуз показалась ей какой-то подавленной; ее точно пригибала к земле ноша потяжелее тех свертков и пакетов, которые она тащила в руках. Роуз была очень бледной, с опухшими глазами и почти ничего не сказала Саре в ответ на осторожные расспросы о здоровье.
Сара бросила взгляд на хозяйку Роуз, тучную женщину примерно тех же лет, что и миссис Симпсон, хотя выглядела она гораздо старше. Отчасти из-за внешности, которой она явно уделяла не слишком много внимания, отчасти – из-за сурового, строгого вида.
Сара не слишком почтительно задумалась о том, каков же из себя ее муж, поскольку мистера Шилдрейка ей никогда видеть не доводилось.
Всем было известно, что характер у миссис Шилдрейк не самый простой и что девушки, служившие в ее доме, частенько от этого страдали. Роуз, без сомнения, доставалось больше других, но ее унылый, безжизненный вид вряд ли мог объясняться полученной от хозяйки взбучкой. Может, просто накопилось, мрачно подумала Сара, тревожась о собственном будущем. Если жизнь в услужении могла сделать такое с веселой кокеткой Роуз, во что же она превратит ее саму?
– Да не стой здесь просто так, – сказала Мина, уже совершенно забыв об их разговоре и об исчезновении Роуз. – Уверена, тебе есть чем заняться.
После того как ее таким образом отпустили, Сара вышла из комнаты и спустилась по лестнице, размышляя, сколько дел она могла бы переделать за время, ушедшее на то, чтобы втиснуть Мину в платье и укротить волосы. А сегодня ей вдобавок предстояло проветрить одну из гостевых спален для нового ученика доктора, который должен был прибыть сегодня.
Сара задумалась, нельзя ли будет как-то убедить его поухаживать за Миной. Тогда, по крайней мере, ее труд не пропадет втуне.
Глава 5
Рейвен шел по мосту, когда порыв ветра вынудил его схватиться за шляпу. Ледяной ветер принес с собой обещание суровой и неотвратимой зимы, и воспоминания об августовском тепле стали казаться какой-то забытой сказкой. Но ветер обещал и другое; он был холодным, но свежим и, казалось, сдул с Уилла ту всепроникающую липкую вонь, которая окружала его последние несколько лет. Здесь, на другой стороне Северного моста, лежал совершенно иной Эдинбург.
Он свернул на Принсес-стрит и прошел мимо аптекарской лавки Дункана и Флокхарта, зацепив взглядом свое отражение в витрине. Увиденное напомнило о том, что пусть запах Старого города и выветрился, его клеймо останется навсегда. Вся левая сторона лица страшно опухла, глаз заплыл, а на расцвеченной синяками скуле ярко выделялись швы. Из-под шляпы торчали во все стороны слипшиеся от крови волосы. Когда он доберется до Куин-стрит, доктор Симпсон, должно быть, отошлет его в Лечебницу, вместо того чтобы брать на службу.
Тротуары здесь были шире, а людей на них – меньше. Прохожие держались прямо и шагали с уверенным видом, но неторопливо, осматривая витрины.
Старый город по контрасту выглядел муравейником; его обитатели вечно спешили, пригнувшись, по узким и извилистым улочкам. Даже на мостовой, казалось, вовсе не было ни грязи, ни навоза, от которых на улицах вокруг Кэнонгейта было совершенно некуда деваться.
Когда Уилл свернул на Куин-стрит, прямо перед ним затормозил брум
[20], запряженный парой красивых ухоженных лошадей, и Рейвен, рассеянно наблюдая за ними, подумал, что кучер, должно быть, выдрессировал животных облегчаться исключительно в бедной части города.
Номер пятьдесят два был одним из самых больших домов в этой части улицы – целых пять этажей, если считать подвал. Широкие, чисто выметенные ступени вели к парадному входу, обрамленному четырьмя колоннами. Даже перила блестели свежей краской, как бы давая понять, какие чистота и порядок ждут его внутри. Это навело Уилла на мысль о том, как сильно он опаздывает – все благодаря лаудануму Генри. Он задумался о том, что же сказать Симпсону. Быть может, для объяснения будет достаточно одного вида. А может, ему будет сказано, что место он потерял, поскольку не потрудился явиться вовремя в свой первый рабочий день…
Рейвен поправил шляпу, стараясь не думать, как выглядит его одежда, и взялся за медный дверной молоток. Но не успел он постучать, как дверь открылась и на улицу вылетел, чуть не сбив Уилла с ног, огромный пес, устремившийся к ожидавшему у тротуара бруму, причем кучер предупредительно открыл для него дверцу, будто собака лично приказала подать для себя экипаж.
Следом за собакой на улицу вышел джентльмен, облаченный в просторное серое пальто и цилиндр. Профессор Джеймс Симпсон тоже было решительно направился к бруму, но тут заметил жалкую фигуру, жмущуюся на пороге дома.
Новый работодатель остановился и окинул Уилла изучающим взглядом. Сначала он, казалось, смутился, но потом поднял бровь: узнал.
– Мистер Рейвен… Вы не слишком рано. А еще секунда – и было бы, пожалуй, уже поздно.
За этим последовал широкий жест в сторону экипажа: доктор Симпсон явно намекал, что новому ученику нужно последовать за собакой.
– У нас с вами срочный вызов – если, конечно, вы в состоянии, – добавил он с улыбкой.
Рейвен улыбнулся в ответ, или, по крайней мере, попытался. Понять, что именно делает его перекошенное лицо, было непросто. Он забрался в брум и попытался втиснуться на сиденье рядом с собакой, которая явно была не в восторге от того, что ей приходится делить территорию с пришельцем.
После того как Уилл наконец отвоевал для себя кусочек сиденья, доктор Симпсон сел напротив и крикнул кучеру, чтобы тот трогал. Экипаж рванул с места с впечатляющей скоростью; собака тут же высунула голову в окно, вывалила язык и запыхтела от удовольствия.
Рейвен ее чувств не разделял. Когда карета затряслась по булыжной мостовой, он поморщился: каждый толчок отзывался такой болью, что казалось, будто колеса стучат по ребрам. Доктор явно это заметил и теперь пристально изучал изуродованное лицо напротив. Уилл задумался, стоит ли сочинить какую-то правдоподобную историю, объясняющую его состояние, или солгать начальству в первый же день на работе и, возможно, навлечь новые неприятности.
– Быть может, мне стоило оставить вас на попечение нашей горничной, – задумчиво сказал доктор.
– Вашей горничной? – переспросил Рейвен довольно резко: ему было настолько плохо, что он был не в силах соблюдать вежливость.
Он подумал, уж не пытается ли Симпсон таким образом намекнуть, будто его травмы настолько незначительны, что не требуют большего, нежели чашка горячего чаю.
– Простой горничной ее назвать нельзя, – ответил доктор. – Она помогает нам с пациентами: может наложить повязку, перебинтовать рану и тому подобное. Очень способная юная женщина.
– Уверен, я как-нибудь справлюсь, – сказал Рейвен, хотя его ребра были явно совершенно с ним не согласны. Ему оставалось надеяться, что пациент, к которому они сейчас ехали, много времени не займет.
– Что с вами случилось?
