Рассказ Бишопа, переданный Ингрид через восемь месяцев после разговора с ним, совпадал с тем, что говорил Рейчел Оуэн Джейкс. Совпадал, но не во всем. Упомянув о том, что Мартин «держал его в курсе событий», Джейкс, видимо, сознательно что-то пропустил, а потом сказал, что «они взорвали себя». Теперь же Бишоп заполнил этот пробел.
– Мы встречались с ним два раза в неделю. Не в баре, а на конспиративной квартире в центре, – признался Мартин. – Он обычно пил растворимый кофе, а я передавал вкратце содержание последних разговоров. Я делал это – сотрудничал с ним – только для того, чтобы доказать, что «РЛК» никому не угрожает. Если они в чем и виноваты, то лишь в том, что тратили попусту время, хотя могли принести пользу, помогая в центрах организации досуга. Я им тоже это говорил. Но он сказал, что у немцев есть другая информация, к которой у меня нет доступа, и что они планируют нечто серьезное – мол, он готов в этом поклясться.
Рассказывая о Германии, Бишоп время от времени поглядывал в зеркало заднего вида, брал на заметку легковушки и грузовики, а иногда переходил на правую полосу и сбрасывал скорость, пропуская несколько машин, после чего снова прибавлял до шестидесяти миль в час.
– Ты что-нибудь узнал? – спросила Ингрид.
Он покачал головой.
– Ничего. Потом, когда я однажды собирался встретиться с группой на Фридриксхайне, от этого парня пришло сообщение. Он хотел, чтобы я пришел на конспиративную квартиру. Мне его паранойя уже порядком надоела, и убеждать его в чем-то я устал. Подумывал даже, не рассказать ли про него остальным, и в первую очередь Анике, с которой я встречался к тому времени уже целый месяц. Но все было не так просто – рассказать им про ФБР означало бы признаться в сговоре. Я ответил, что, мол, можно перенести встречу на следующий день. Он – нет, это важно, есть новая информация. Я не выдержал да и послал его куда подальше.
– Это было ночью? – уточнила Паркер.
Мартин не ответил – он только смотрел на дорогу.
– Аника собрала со всех деньги и заказала новый телик в ту квартиру. Доставили его часа за два до того, как я пришел. Установили в гостиной, где обычно и разговаривали. Ульрих – квартира ему принадлежала – включил его, но прием был плохой, работал только один канал, и показывали там итальянское старье из шестидесятых. Все собрались, звук выключили, открыли вино, заговорили…
Бишоп снова замолчал и только скользнул взглядом по полям.
– Помню тему – национализация систем здравоохранения. Какой-то живой дискуссии не получилось – иногда такое бывало, что мы просто молча выпивали. Аника подсела ко мне, а потом ей стало скучно, и она предложила пойти к ней. Я попросил ее дать мне еще полчасика, все надеялся услышать что-то новенькое. – Он усмехнулся, но совсем не весело. – А потом у меня зазвонил телефон. Смотрю – мой знакомец из ФБР. Разговаривать при всех я опасался, поэтому поцеловал Анику и выбежал на улицу. Отвечаю: встречаться не буду, а тот спрашивает, где я. Объясняю. Он: ты, мол, в квартире или на улице? Я: на улице. Он что-то сказал, но я не расслышал – из окна в этот момент заиграла музыка. «Велвет Андеграунд». Переспрашиваю: что? И тут, прямо у меня на глазах, в квартире Ульриха громыхнул взрыв.
Глава 26
В гостиной воцарилась полная тишина. Потом заворочалась, просыпаясь, Клэр.
– Проголодалась, – сказала ее мать и занялась малышкой: переложила ее с руки на руку, повернула, оголила грудь и начала кормить. Кевин шумно вздохнул.
– Имя того парня из ФБР он ей так и не назвал.
Ингрид поцеловала дочку в лобик.
– Это был Оуэн Джейкс, – сказала Рейчел.
Мур повернулся к ней и уставился на нее большими глазами.
– Шутите!
– Он рассказал мне ту же историю, но только в своей интерпретации и без эпизода с телефонным звонком и телевизором. – Прю взглянула на Ингрид. – Так ведь было, да? Бомба в телевизоре?
– Так думал Мартин.
– Подождите-ка. – Кевин поднял руки. – Хотите сказать, что Джейкс заложил бомбу в ту квартиру, чтобы подставить каких-то немецких леваков? Чтобы выдать их за террористов?
Ему никто не ответил.
– Мартин должен был встретиться с Джейксом на следующий день. Ну и как, встретился? – спросила Рейчел.
– А вы как думаете? – отозвалась Ингрид. – Он тут же рванул из Германии. У него были знакомые в других такого рода группах – в Польше, Италии, Испании. Мартин уехал в Испанию.
– И в Испании встретился со своим новым благотворителем, который и учредил компанию, чтобы направлять ему средства.
– С покровителем.
– Что?
– Мартин называл этого человека в Испании своим покровителем, – сказала Ингрид. – Дэвид?
Только теперь Прю заметила, что Дэвид уснул в кресле.
– Можешь приготовить смесь? – попросила его жена, когда он заморгал. – У меня уже груди дымятся.
Писатель тяжело поднялся и вышел из комнаты, а потом в кухне заработало радио – утренний выпуск новостей от Эн-пи-ар. Впрочем, Рейчел и без радио поняла, что наступило утро.
– Итак, вы прибыли в Ливан, штат Канзас, и там Мартин погиб, – подытожила она.
– Да. – Ингрид подняла Клэр к плечу и похлопала ее по попке. – Я тогда не думала ни о Берлине, ни об Испании. Видела только Бена, этого долбаного идиота, который сначала все испортил, а потом еще и выгадал от смерти Мартина. Все движение перейдет теперь к нему. Он будет отдавать приказания. Он все порушит. Меня трясло от злости. Только в Уотертауне я вспомнила рассказ Мартина о том человеке из ФБР. В Берлине он убил восемнадцать человек, и Мартин знал об этом.
Рейчел потерла больное бедро, вспоминая, что Джейкс сделал в Уотертауне.
– Итак, вы подумали, что Мартина убило ФБР. Точнее, Оуэн Джейкс.
– Да.
Кевин поднялся и прошелся по комнате.
– Но после Берлина прошло восемь лет. Неужели у Джейкса не было возможности разобраться с Бишопом раньше? До того, как тот стал звездой?
Веский аргумент.
– Может быть, у Бишопа действительно был покровитель, – предположила Прю, думая о Джеймсе Салливане, который присматривал за Мартином все восемь долгих лет. Это он мог позвонить Бишопу, предупредить, чтобы бежал из дома. Но потом, посреди пшеничного поля, его защита уже не сработала. Однако как Джейксу удалось так быстро отправить снайпера на то канзасское поле? Кто такой Джеймс Салливан и что произошло между ним и Бишопом в Испании? Многое еще оставалось неизвестным. Она потерла лоб. – Что вы делали в Уотертауне?
– Я пошла в ванную принять витамины, – укачивая Клэр, заговорила Ингрид, – и вдруг почувствовала, что стены как будто надвигаются на меня. Выбежала в поле, села под дерево. Выплакалась. Дело ведь было не только в Мартине. Все пошло не так. Я бросила прежнюю жизнь ради того, что вдруг, в одно мгновение, рассыпалось в прах. Все свалилось на меня одну. Потом я услышала шорох его шагов. – Паркер кивком указала на Кевина. – Я осталась на месте. А он стал звонить. Матери, так он ее назвал. И сказал: «Здесь Бенджамин Миттаг». Потом… «Так это сделали мы? Мы убили Бишопа?» И тут я все поняла. У него в руках был сотовый и сумочка с застежкой. Выходит, он был тоже из ФБР! В общем, как только он отослал меня, я при первой возможности позвонила Бену. Да, я ненавидела Бена, и навредил он «Бригаде» больше, чем Кевин, но это было уже не так важно. Я хотела отомстить всем, кто убил Мартина и тех восемнадцать ребят в Берлине.
