– Вам звонила Александра Примакова? – задал Мур новый вопрос.
Улыбка Виваса стала шире, хотя с утвердительным ответом он не спешил. Кем бы ни были эти люди в Лондоне, в Бильбао и, возможно, в Берлине, но знали они чертовски много.
– Девять лет назад вы были революционером, – заметил Кевин.
Себастьян, похоже, едва удержался от смеха.
– Замечу, что до семидесятых Испания была фашистской страной.
– Слышал.
– Что ж, в Испании слово «революционер» не считается бранным.
Это прозвучало как своего рода ответ.
– Вы работали в «Магеллан Холдингс»?
Вивас покачал головой:
– Нет.
– А как насчет Джеймса Салливана?
Казалось, последний вопрос испанцу понравился. Он почесал голову, разгладил усы, покивал и негромко хохотнул.
– Давненько не слыхал этого имени.
– Итак?
– Он – возможно.
– Следовательно, его имя значится в списке сотрудников компании.
– Списка сотрудников «Магеллан Холдингс» не существует. Больше не существует. Компания распущена много месяцев назад.
– После убийства Мартина Бишопа?
– Вполне возможно.
– И никаких документов не осталось?
Вивас потряс головой.
– К сожалению, случился пожар.
– Пожар?
– Да, знаете ли…
Полицейский за рулем свернул к аэропорту. Кевин понятия не имел, что его ожидает по прибытии туда, и поэтому решил использовать, наверно, свою последнюю возможность…
– Вы можете мне помочь? Кто такой Джеймс Салливан?
– Всего лишь имя, – отозвался Себастьян.
– Для кого?
– И это все, что вам нужно? Чье-то имя?
– Я мог бы начать с него.
– Ладно, мистер Мур. Но если я скажу, вы обещаете оставить мою страну и меня лично в покое?
Вопрос получился трудный, но в активе у Кевина не было ничего, кроме кредитной карты, приближающейся к лимиту, и сменного белья, уже несвежего…
– Да, я обещаю.
– Хорошо, – сказал Себастьян Вивас. – А теперь ответьте, вы слышали когда-нибудь про департамент туризма в ЦРУ?
Глава 11
Этот звонок никак не выходил у Рейчел из головы. Всего через несколько часов после того, как стреляли в Мартина Бишопа, Бен Миттаг позвонил Оуэну Джейксу с автозаправки в Небраске. Это был не единственный их разговор. Бен и Оуэн общались регулярно, причем Оуэн обычно находился в Здании Гувера или где-то неподалеку. Был еще звонок шестого июля, двумя днями раньше, – в тот самый день, когда Бен Миттаг сказал Кевину, что они поедут вместе:
«Босс хочет встретиться».
Теперь связь представлялась неоспоримой: Миттаг знал, что Бишоп будет за городом, когда звонил Оуэну шестого июля. Это давало Джейксу два полных дня, чтобы направить снайпера на то злополучное пшеничное поле. Дело верное.
Но что-то здесь не сходилось. Бенджамин Миттаг, мелкий преступник, презиравший, по общим отзывам, всех и вся. Что он выгадывал от сотрудничества с ФБР или с Оуэном Джейксом?
Будь это единственной загадкой, Прю ясно представляла бы себе, что делать. Она бы долбила и долбила, пока в стене ее неведения не появилась бы трещина. Но оставались и другие: почему Оуэн ждал, пока Бишоп перейдет на нелегальное положение, чтобы убить его? Гораздо проще и не так рискованно было бы избавиться от него в любом другом месте. И это можно было сделать в течение предыдущих восьми лет. Да к тому же еще оставалось сообщение от Александры Примаковой, которое Рейчел прочла в ее с Кевином папке черновиков в «Хашмейле»:
«Она говорит, нам надо выяснить, кто выиграл от событий четвертого июля. Она говорит, все остальное – лишь отвлекающие факторы. Не знаю – мы понятия не имеем, кого она представляет, поэтому все, что она нам сообщает, надо принимать с большой осторожностью».
Конечно, Кевин прав. Ничего из переданного им нельзя принимать за чистую монету, особенно то, что поступает через Александру Примакову, которая со своими неизвестными друзьями годами подбрасывала дровишки в костер антикапиталистических подстрекателей, Бишопа и Миттага.
Что же касается того, кто выиграл от событий четвертого июля, то они оба знают ответ, потому что всего неделю назад член Палаты представителей Диана Трамбл, выйдя из себя, кричала об этом вслух:
«Не позволим международным налоговым уклонистам наживаться на трагедии четвертого июля две тысячи семнадцатого года!» «Плейнс Кэпитал», IfW и сверхбогачи, защищающие свои секретные схемы отмывания денег, – вот кто выиграл.
Что Мартин Бишоп говорил Ингрид на вечеринке в Монклере о расследовании в Конгрессе? Вот что:
«Они найдут способ замять это дело. Всегда находят».
Не такая ли нездоровая логика девять лет назад убедила ее приятеля-марксиста, что чета Клинтонов – серийные убийцы? Рейчел этого не знала.
Уже ближе к вечеру она достигла Уэйнсборо в Пенсильвании, близ границы Мэриленда. Позади остались долгие мили прорубленных в Аппалачах извилистых горных дорог, по которым она проследовала в соответствии с указаниями в атласе штата, прихваченного по пути из Геттисберга. Поспать так и не удалось, и перспектива наверстать упущенное выглядела безнадежной.
Стоянку трейлеров «Стэйфэйр» Прю нашла по телефонному справочнику на заправке «Шелл», а когда добралась до места, то опустила стекло и спросила у худенького подростка, где здесь трейлер Дженни Миттаг. Он указал в глубь парковки и добавил: «Площадка номер двадцать».
Дорожку, петлявшую по поселку, покрывал гравий, а мобильные жилища стояли в зарослях бурьяна, окруженные лужами после недавних гроз. Ржавая металлическая раковина под номером двадцать покоилась на шлакоблоках и была украшена розовым фламинго, наклонившимся под опасным углом. Рейчел вышла из машины и направилась к сетчатой двери, петляя между лужами, чтобы хоть как-то уберечь обувь. Проходившая мимо пара с тявкающим чихуа-хуа удостоила ее недоверчивым взглядом. В ответ на стук внутренняя дверь открылась, и Прю увидела изможденную пожилую блондинку, уставившуюся на нее так же настороженно, как и прогуливающаяся чета.
– Кто вы?
Достав значок, Рейчел поднесла его к ширме.
– Специальный агент Рейчел Прю. Мне нужно поговорить с вами о Бенджамине.
– Я уже беседовала с вашими людьми.
– Знаю. Читала доклад. Мы ведем дополнительное расследование.
У женщины вытянулось лицо.
– Он все равно уже умер.
– Можно мне войти?
Дженни оглянулась на свое жилище и изобразила неловкую гримасу.
