– Рейчел, – произнес Полсон, вставая. Он натянуто улыбнулся и положил руки на спинку своего высокого мягкого кресла. – Садитесь, пожалуйста. – Прю уселась, и он снова устроился в кресле, махнув охранникам рукой. – Я полагаю, что сумею о себе позаботиться, джентльмены.
«Не будь таким уверенным», – подумала Рейчел и вдруг поняла, что не проверила, нет ли у Грегга внутреннего кровотечения. Когда она уходила из дома, он так и лежал в гостиной на полу, не двигаясь.
Они остались одни, и Марк переменил позу.
– Слышали про Джейкса? – спросил он.
– Да, нынче утром.
– Какой позор. Сомневаюсь, что после истории с Шумером он смог бы продолжить карьеру, но лишать себя жизни? – Полсон потряс головой. – Он просто сдался.
Прю едва не возразила ему. Возможно, он не отдавал приказ и ничего не знал. Возможно, Джонсон и Вейл взвалили на себя инсценировку самоубийства, чтобы разгрести грязь в Бюро. Если, конечно, в Бюро остались столь инициативные люди. Джейкс был инициативным. Или, по крайней мере, казался таким.
– Да, – вслух произнесла Рейчел. – Позор.
За своим загроможденным столом Марк выглядел растерянным стариком.
– Не знаю, чему можно верить в байке Шумера, но если в ней есть хоть частица правды… – начал он.
Бывший агент не спешила закончить за него фразу.
– Немцы в истерике. Дали нашему правовому отделу двадцать четыре часа, чтобы убраться, – добавил Полсон.
– Слышала.
– И мы взяли Кевина Мура в аэропорту Кеннеди.
Рейчел не получала сообщений от Кевина с тех пор, как он вернулся из Испании в Лондон, и уже беспокоилась.
– С ним все хорошо? – спросила она, приподнимаясь со стула.
– Конечно! Его допрашивают. Но вопрос, который нас интересует, заключается в следующем: кто передал информацию Шумеру? Мы совершенно уверены, что не Кевин.
– Вы же знаете, что я терпеть не могу Сэма Шумера.
– Знаю, – сказал Марк, улыбаясь. – Но все так замысловато, вам не кажется? Вызывает сомнения. Джейкс рассматривал кандидата для внедрения в «Бригаду»?
– Да, чтобы следить за Бишопом. Джейксу нужно было хранить свою берлинскую тайну.
– Но почему же Джейкс не избавился от Мартина Бишопа в две тысячи девятом? Зачем тратить время на Миттага и ждать, пока Бишоп станет национальным героем?
– Не избавился, потому что не мог. У Бишопа был покровитель.
– Кто? Шумер ведь про это не говорил, не так ли?
Прю решила игнорировать вопросы Полсона.
– Он называл себя Джеймсом Салливаном, но его настоящее имя – Майло Уивер, – сообщила она. – Мне сказали, он работает в ООН, но я не нашла его фамилии ни в одном из отделений. Он был одним из наших.
– Из Бюро?
– Из ЦРУ.
– Черт. – Марк словно выплюнул это слово. – И зачем только ООН ввязалась в это дело?
Этого Рейчел не знала и не могла знать, пока не поговорит с Уивером с глазу на глаз. Все, что ей оставалось, – это повторить те слова, которые сам Полсон сказал ей много лет назад:
– Борьба против глобального господства корпораций.
– Вы говорите так, словно восхищаетесь этим большевиком.
В своем отношении к Марку Прю еще не определилась.
– Корпорации, Рейчел, – это стабильность, – заявил он. – Если на них наплевать, значит, наплевать на наш демократический образ жизни.
До этого момента Прю не знала, предпримет ли следующий шаг, но что-то в его тоне – какая-то доверительность – неприятно ее задело. Возможно, Рейчел провела слишком много времени с Ингрид и поэтому не могла позволить, чтобы все так и шло по накатанной. Так что она сказала:
– Главный вопрос, Марк, заключается вот в чем: кто выиграл от событий четвертого июля?
– Не американский народ, это уж точно.
Похоже, замглавы ФБР целенаправленно разыгрывал из себя тугодума.
– Банки, – сказала Прю. – Было похоронено расследование одного из крупнейших в истории США отмываний денег. Все так увлеклись «Бригадой», что даже не заметили.
Полсон сложил ладони перед собой в молитвенном жесте.
– О чем вы, Рейчел?
– Я говорю, что это любопытно. В акциях четвертого июля погибли или были госпитализированы два человека, игравших главную роль в расследовании. Какие крайне левые станут убивать политиков, пытающихся обрушить банки? Если то, что сообщил Шумер, верно и все приказы отдавал Джейкс, значит, события четвертого июля произошли не просто так. Миттаг не был сумасшедшим. Он делал так, чтобы уничтожить «Бригаду» и в то же время защитить финансовый сектор от преследования. Он следовал приказам. Он и есть защитник вашей пресловутой стабильности.
Рейчел следила за лицом Марка, за тем, как он впитывает каждое следующее звено в цепочке ее рассуждений. Вот у него дернулось веко. Это могло ничего не значить, а могло означать все, но важнее было то, что по пути в Здание Гувера она зашла на станцию метро «Боллстон» и забрала конверт от Эшли с информацией о звонках по одноразовому телефону Оуэна Джейкса. Теперь она достала из сумочки три сложенных листка: даты, номера, координаты. Полсон заметил бумаги, но не стал ничего спрашивать, а лишь сказал:
– Предлагаете наградить Миттага «Щитом храбрости»? Может, вручить его матери «Памятную звезду»?
[36]
Расправив у него на столе странички, Прю заявила:
– Бен Миттаг получал приказания по телефону, с одноразового мобильника Оуэна.
– Это есть в выступлении Шумера, но мы не знаем, что они говорили друг другу.
– Нет, не знаем. И нам неизвестно, почему Миттаг, если уж он работал на Оуэна, не передал список конспиративных домов, а заставил нас самих произвести расследование и приступить к ликвидации. У Оуэна не было причин утаивать от нас эту информацию.
Казалось, Полсона это заинтересовало. Он забарабанил пальцами по столу.
– Похоже, ситуация начинает проясняться.
– Нет, это просто вопрос.
– И у вас есть ответ?
Рейчел пожала плечами.
– Мне думается, Миттагу было трудно работать под прикрытием. Каждый день он слушал разговоры, направленные против таких людей, как Оуэн, против нас. Он обдумывал свое поведение – мы все так делаем. Он мог бы застрелить нескольких политиков для Оуэна, потому что думал, что это поможет и революции тоже. Но он не стал выдавать конспиративные квартиры. Он пытался жить по понятиям, угодить и вашим, и нашим. Однако, когда Джейкс убил Бишопа, Миттаг, вероятно, не решился перейти на нашу сторону. И поэтому выбрал «Бригаду».
