Доктор Шульц протянул руку и выключил терминал.
– Дальше все повторяется. Но, похоже, экстренное сообщение передают по всем каналам. И на данный момент многие обитатели станции наверняка уже видели и слышали его.
– Спасибо, что предупредили. Гвен, ты не придумала ничего лучше, чем стрелять в людей? Нехорошая девочка!
– Прошу прощения, сэр. Попала в дурную компанию.
– Опять оправдания. Ваше преподобие, что нам делать, черт возьми? Этот сукин сын вышвырнет нас в космос еще до наступления ночи.
– Об этом я тоже подумал. Вот, примерьте.
С этими словами он извлек феску из недр своей внушительной фигуры. Я надел ее.
– Сидит отлично.
– А теперь это.
«Этим» оказалась черная бархатная наглазная повязка на резинке. Надев ее, я решил, что ходить с одним закрытым глазом не слишком приятно, но промолчал. Папаша Шульц явно приложил немало усилий и воображения, чтобы мне не пришлось дышать вакуумом.
– Господи! – воскликнула Гвен. – То, что надо!
– Да, – согласился доктор Шульц. – Повязка на глазу привлекает внимание большинства людей – настолько, что разглядеть черты лица можно лишь с помощью осознанного усилия воли. Я всегда держу такую повязку под рукой. Та феска и присутствие здесь адептов Таинственного храма – лишь счастливое совпадение.
– А феска у вас тоже всегда под рукой?
– Не совсем. У нее был другой владелец. Когда он проснется, то, возможно, хватится ее… но вряд ли он проснется скоро. Его… гм… опекает мой друг Микки Финн. Но вам следует избегать любых храмовников из святилища Аль-Мицар. В этом смысле может помочь их акцент – они из Алабамы.
– Доктор, я постараюсь избегать любых храмовников. И наверное, поднимусь на борт в последнюю минуту. Но что насчет Гвен?
Преподобный доктор извлек еще одну феску:
– Примерьте, милая леди.
Гвен примерила феску, которая закрывала ей глаза, словно абажур – лампу, и тут же ее сняла.
– Думаю, не подойдет – не гармонирует с цветом лица. Что скажешь?
– Боюсь, вы правы.
– Доктор, – сказал я, – храмовники вдвое крупнее Гвен по любому измерению, и выступающие части тела у них размещены иначе. Наверняка есть другие варианты. Грим?
Шульц покачал головой:
– Грим всегда выглядит как грим.
– В терминал загрузили очень плохое изображение. Тот, кто посмотрел новости, не узнает ее.
– Спасибо, дорогой. Увы, в «Золотом правиле» довольно многие знают, как я выгляжу. Если всего лишь один из них окажется возле посадочного шлюза, продолжительность моей жизни резко сократится. Гм… приложив немного усилий, я могу выглядеть на свой возраст, без всякого грима. Папа Шульц?
– Сколько вам лет на самом деле, уважаемая?
Бросив на меня быстрый взгляд, она поднялась на цыпочки и прошептала что-то на ухо Шульцу.
– Не верю, – удивленно проговорил он. – И – нет, это не сработает. Нужно кое-что получше.
Миссис Кондо что-то быстро сказала мужу. Тот внезапно насторожился, и они обменялись несколькими фразами на японском, после чего Кондо перешел на английский:
– Прошу прощения, но моя жена только что заметила, что у госпожи Гвен рост и фигура почти такие же, как у нашей дочери Наоми. К тому же любое кимоно легко растягивается.
Улыбка исчезла с лица Гвен.
– Это мысль… Спасибо вам обоим. Но я не похожа на японку – нос, глаза, кожа…
Вновь последовал обмен репликами, быстрый, но многословный – на этот раз в нем участвовали трое. Наконец Гвен сказала:
– Возможно, это продлит мне жизнь. Прошу меня извинить.
Она вышла вместе с мамой-сан. Кондо вернулся в главный зал – уже несколько минут вспыхивали огоньки, означавшие, что посетители требуют обслуживания, но хозяин не обращал на них внимания. Я обратился к доброму доктору:
– Вы уже продлили нам жизнь, найдя для нас убежище у Тигра Кондо. Как по-вашему, мы сможем скрываться достаточно долго, чтобы попасть на челнок?
– Надеюсь. Что я могу еще сказать?
– Пожалуй, ничего.
Папаша Шульц полез в карман.
– Мне посчастливилось раздобыть для вас туристическую карточку джентльмена, который одолжил феску. Я стер с карты его имя. Что поставить вместо него? Естественно, не «Эймс» – но что именно?
– Гм… Гвен забронировала для нас места. Купила билеты.
– На ваши настоящие фамилии?
– Не уверен.
– Надеюсь, что нет. Если она использовала «Эймс» и «Новак», лучше вам оказаться первыми в списке не явившихся на рейс. А мне лучше поспешить в кассу и забронировать места на фамилии «Джонсон» и…
– Док…
– Прошу прощения? Если на этот челнок все билеты проданы, тогда на следующий.
– Вам нельзя этого делать. Стоит вам забронировать места для нас, и – фьють! Вы за бортом. Возможно, они сообразят лишь завтра, но сообразят обязательно.
– Но…
– Подождем и выясним, что сделала Гвен. Если они не вернутся через пять минут, попрошу мистера Кондо вытащить их оттуда.
Несколько минут спустя вошла молодая женщина.
– Как я понимаю, вы Наоми? – поклонившись, спросил отец Шульц. – Или Юмико? В любом случае рад снова видеть вас.
Девушка хихикнула, шмыгнула носом и сделала поясной поклон. Она походила на куклу – изящное кимоно, маленькие шелковые туфельки, белый макияж на лице, удивительная японская прическа.
– Итибан гейся я, – ответила она. – Мой ангрийский осень прохой.
– Гвен! – воскликнул я.
– Извиняйте?
– Гвен, это великолепно! Но скажи нам поскорее, на какие фамилии ты забронировала билеты?
– Эймс и Новак. Как указано в паспортах.
– Это финиш. Что будем делать, док?
Гвен перевела взгляд с одного на другого.
– В чем, собственно, проблема?
Я объяснил.
– Итак, мы идем к выходу на посадку, хорошо замаскировавшись, и предъявляем билеты на имя Эймса и Новак. Занавес. Без цветов.
– Ричард, я не все тебе рассказала.
– Гвендолин, ты никогда ничего не рассказываешь до конца. Опять лимбургский сыр?
– Нет, дорогой. Я понимала, что все может обернуться именно так. Ну… ты имеешь полное право сказать, что я выкинула на ветер кучу денег. Но я… в общем, заказав билеты, которые теперь пропадут, я пошла к прокатным конторам и оставила залог за тачку. «Вольво колибри».
– Под каким именем? – спросил Шульц.
– Сколько? – спросил я.
