– Когда следующее включение, дорогой? – спросила Гвен. – И сколько оно продолжается?
– В двадцать один сорок семь семнадцать. Кажется, одиннадцать секунд. Почти наверняка одиннадцать.
– Подтверждаю обе цифры. Введи их вручную, а потом попроси компьютер заново вычислить потерянные данные.
– Сейчас. – Я ввел данные включения. – После этого я готов передать управление Гонконгу.
– Если так, самое страшное позади, дорогой: одно ручное включение, и нами займется ЦУП. Но для надежности все-таки пересчитаем.
Ее тон был куда более оптимистичным, чем мое настроение. Я никак не мог вспомнить, при каком направлении и на какой высоте нас должен перехватить ЦУП. Но времени на беспокойство не оставалось – нужно было задать параметры включения двигателя. Я ввел данные:
21:47:17,0 – 11,0 секунды
21:47:28,0
Я отсчитывал секунды, глядя на часы. Ровно через семнадцать секунд после 21:47 я вдавил кнопку пуска. Запустился двигатель, то ли от нажатия кнопки, то ли по команде компьютера. Ровно через одиннадцать секунд я отпустил кнопку.
Двигатель продолжал работать.
«…бегай кругами, погромче крик!»
«Бегай кругами и громче кричи!» Я пошевелил кнопку пуска – нет, ее не заело. Я стукнул по корпусу. Рев двигателя не смолкал, нас все сильнее вдавливало в сиденья.
Гвен протянула руку и отключила питание компьютера. Двигатель внезапно затих.
Я попытался унять дрожь.
– Спасибо, второй пилот.
– Да, сэр.
Взглянув в иллюминатор, я решил, что поверхность Луны чуть ближе, чем хотелось бы, и проверил показания радара-высотомера. Девяносто с чем-то – третья цифра постоянно менялась.
– Гвен, мне кажется, мы летим не в Гонконг-Лунный.
– И мне тоже.
– Теперь проблема в том, чтобы посадить эту колымагу, не разбив ее.
– Согласна, сэр.
– Так где же мы? Хотя бы приблизительно. Чудес я не жду.
Впереди – вернее, позади, поскольку мы все еще тормозили, – простиралась такая же неровная и каменистая местность, как и на обратной стороне Луны. Совсем неподходящая для аварийной посадки.
– Может, развернемся? – предложила Гвен. – Если увидим «Золотое правило», поймем хоть что-нибудь.
– Ладно. Посмотрим, реагирует ли машина. – Взявшись за ручку позиционирования, я задал разворот на сто восемьдесят градусов, в ходе которого космобиль вновь перевернулся вверх ногами. Поверхность заметно приблизилась. Слева и справа тянулась линия горизонта, но небо находилось «внизу», что слегка раздражало… Так или иначе, мне всего лишь хотелось взглянуть на свой бывший дом, станцию «Золотое правило». – Видишь станцию?
– Нет, Ричард.
– Она должна быть где-то над горизонтом. Ничего удивительного: в последний раз она находилась довольно далеко, а последнее включение было неудачным – слишком долгим. Так где же мы?
– Когда мы пролетали над тем большим кратером… Аристотеля?
– Не Платона?
– Нет, сэр. Платон, по всей видимости, западнее нашей траектории, и все еще в тени. Возможно, это незнакомый мне лунный цирк… но, судя по довольно ровной площадке к югу от нас, мне кажется, что это Аристотель.
– Гвен, не важно, Платон или Аристотель: я попробую посадить наш тарантас на ту ровную площадку. Довольно ровную. Или у тебя есть идея получше?
– Нет, сэр. Мы падаем. Если мы разгонимся, чтобы выйти на круговую орбиту на этой высоте, нам может не хватить топлива для посадки. Мне так кажется.
Я посмотрел на датчик топлива – из-за последнего ошибочного включения немалая часть доступной «дельты-вэ» пропала впустую. Пространства для маневра не оставалось.
– Похоже, ты права. Будем садиться. Посмотрим, сумеет ли наш дружок рассчитать параболическую траекторию спуска для этой высоты. Я намерен полностью сбросить скорость и дать ему свободно падать, как только мы окажемся над ровной площадкой. Что скажешь?
– Гм… надеюсь, нам хватит топлива.
– Я тоже. Гвен?
– Да, сэр?
– До чего же мне было здорово с тобой, милая!
– О да, Ричард!
– Эм… кажись, я больше не могу… – сдавленно проговорил Билл.
Я разворачивал машину, вновь переводя ее в позицию для торможения.
– Тихо, Билл, сейчас не до тебя!
Высотомер показывал восемьдесят с небольшим – сколько времени займет падение с восьмидесяти километров при ускорении в одну шестую g? А если снова включить компьютер автопилота и спросить его? Или посчитать в уме? Вдруг компьютер опять запустит двигатель, если подать на него питание?
Лучше не рисковать. Что даст приблизительный расчет падения по прямой? Так, посмотрим… расстояние равно половине ускорения, умноженного на квадрат времени, все это в сантиметрах и секундах. Значит, восемьдесят километров – это будет… гм… восемьдесят тысяч… нет, восемьсот… нет, восемь миллионов сантиметров.
Одна шестая g… нет, половина от ста шестидесяти и двух тысячных. Переносим в другую часть и берем квадратный корень…
Сто секунд?
– Гвен, сколько осталось до столкновения?
– Около семнадцати минут. Я округлила в уме.
Быстро пошевелив мозгами в очередной раз, я понял, что с учетом направленного вперед вектора скорости мой «приблизительный расчет» и близко не лежал с реальностью.
– Что-то около того. Наблюдай за допплером – я слегка сброшу скорость. Только проследи, чтобы я не уменьшил ее до нуля: может, придется кружить над поверхностью.
– Есть, шкипер!
Я включил питание компьютера, двигатель тут же заработал. Через пять секунд я отключил питание. Двигатель всхлипнул и смолк.
– Чертовски сложный способ управляться с дроссельной заслонкой, – мрачно проговорил я. – Гвен?
– Ползем еле-еле. Можно развернуться, чтобы посмотреть, куда мы летим?
– Конечно.
– Сенатор…
– Билл, заткнись! – Я снова развернулся на сто восемьдесят градусов. – Видишь впереди красивую ровную лужайку?
– С виду она ровная, Ричард, но мы в семидесяти километрах от нее. Что, если спуститься пониже, прежде чем полностью сбросить скорость? Чтобы видеть скалы?
– Разумно. Пониже… а насколько?
– Гм… как насчет одного километра?
– Достаточно низко, чтобы услышать шорох крыльев ангела смерти. Сколько секунд до столкновения? Я имею в виду, при высоте в один километр?
– Гм… квадратный корень из тысячи двухсот с небольшим. Будем считать, тридцать пять секунд.
