– Ладно. Продолжай следить за высотой и местностью. Примерно на двух километрах я начну сбрасывать скорость. Должно остаться время, чтобы развернуться еще на девяносто градусов, хвостом вниз. Гвен, не надо было сегодня вылезать из постели.
– Я пыталась сказать об этом, сэр. Но я в вас верю.
– Что значит вера без дел?
[34] Жаль, что я не в Падуке
[35]. Время?
– Примерно шесть минут.
– Сенатор…
– Билл, заткнись! Сбросим скорость наполовину?
– Три секунды?
Я запустил двигатель на три секунды, применив все тот же дурацкий способ.
– Две минуты, сэр.
– Следи за допплером. Скажешь, когда тормозить.
Я запустил двигатель.
– Давай!
Резко остановив двигатель, я начал разворачиваться: хвост направлен вниз, «лобовое стекло» – вверх.
– Что с приборами?
– Мы сбросили ход настолько, насколько можно таким способом. И я бы не советовала пытаться скинуть еще: посмотри на датчик топлива.
Я посмотрел, и увиденное мне не понравилось.
– Ладно, больше никаких включений, пока не окажемся совсем близко. – Мы зависли носом вверх. Перед нами не было ничего, кроме неба. Слева виднелась поверхность Луны, наклоненная примерно на сорок пять градусов. Справа, если глядеть мимо Гвен, – она же, но довольно далеко и под неудобным углом: смотреть туда не было смысла. – Гвен, какова длина этой таратайки?
– Никогда не видела их вне причального гнезда. Это важно?
– Чертовски важно. Надо оценить расстояние до поверхности, глядя через плечо.
– Я думала, тебе нужны точные цифры. Считай, что примерно тридцать метров. Одну минуту, сэр.
Я уже собирался ненадолго запустить двигатель, когда Билла прорвало. Оказалось, что несчастный страдает космической болезнью, но в то мгновение я хотел, чтобы он сдох. Съеденный им обед пролетел между нашими головами и размазался по переднему иллюминатору.
– Билл! – заорал я. – Прекрати!
(Вряд ли стоит пояснять, что я требовал невыполнимого.)
Билл сделал все, что мог, повернув голову влево, и второй залп угодил в левый иллюминатор. Теперь оставалось только лететь вслепую, что я и попытался сделать. Глядя на высотомер, я на мгновение включил двигатель, и остался вообще без навигации. Рано или поздно появятся приборы, дающие точные показания на малой высоте при включенном двигателе и помехах, которые создает поверхность. Я слишком рано родился, только и всего.
– Гвен, я ничего не вижу!
– Зато я вижу, сэр, – сказала Гвен спокойно, хладнокровно и расслабленно, как и подобает помощнику Капитана Полночь. Она смотрела вправо, на лунную почву, держа левую руку на выключателе питания компьютера автопилота, нашей аварийной «дроссельной заслонки». – Пятнадцать секунд… десять… пять… – Она повернула выключатель.
Двигатель ненадолго включился, я ощутил легчайший толчок, и мы вновь обрели вес.
Гвен повернулась ко мне и улыбнулась:
– Второй пилот докладывает…
Но улыбка тут же исчезла с ее лица, сменившись удивленным выражением, и мы почувствовали, как машина закачалась.
Вы играли в детстве с волчком? Знаете, как он ведет себя, сбавляя обороты? Наклоняется все ниже и ниже, затем ложится набок и останавливается. Именно это и случилось с проклятым «вольво».
Наконец машина легла набок и перевернулась. Мы повисли на ремнях, целые и невредимые, – но вниз головой.
– …докладывает о посадке, – закончила Гвен.
– Спасибо, второй пилот.
10
Овцам бессмысленно принимать резолюции в пользу вегетарианства, когда волки придерживаются иного мнения.
Уильям Ральф Индж, доктор богословия
[36] (1860–1954) Каждую минуту кто-нибудь рождается.
Финеас Тейлор Барнум
[37] (1810–1891) – Прекрасная посадка, Гвен, – добавил я. – Даже в «Пан-Аме» не сажают корабли так мягко.
Гвен выглянула из складок своего кимоно.
– Не такая уж и прекрасная. Просто топливо закончилось.
– Не скромничай. Больше всего меня восхитил маленький гавот, после которого машина легла плашмя. Удобно, ведь передвижных трапов тут нет.
– Ричард, из-за чего так получилось?
– Трудно сказать. Может, из-за прецессии гироскопа… который пошел вразнос. Нет данных, нет и мнения. Дорогая, ты восхитительно смотришься в этой позе. Тристрам Шенди
[38] был прав: женщина выглядит лучше всего с юбками, задранными на голову.
– Не думаю, чтобы Тристрам Шенди говорил такое.
– Ну и зря. У тебя прелестные ножки, дорогая.
– Спасибо. Наверное. А теперь будь добр, вытащи меня отсюда. Кимоно запуталось в ремне, мне его не расстегнуть.
– Ты не против, если я сперва тебя сфотографирую?
Гвен порой возражает в несвойственных дамам выражениях, и тогда лучше сменить тему. Справившись с собственным ремнем, я быстро и умело спустился на потолок, упав лицом вниз, встал и занялся освобождением Гвен. Как оказалось, проблема была не в пряжке ремня, а в том, что Гвен ее не видела. Расстегнув ремень, я подхватил Гвен, поставил на ноги и потребовал в награду поцелуй. Меня переполняла эйфория – всего несколько минут назад я и ломаного гроша бы не поставил на то, что мы останемся в живых.
Гвен вознаградила меня с лихвой.
– А теперь давай освободим Билла.
– Почему он не может…
– У него руки заняты, Ричард.
Отпустив жену и взглянув в ту сторону, я понял, что она имеет в виду. Билл висел вниз головой со страдальческим выражением на лице. Мой… наш клен-бонсай, который он прижимал к животу, нисколько не пострадал. Билл печально посмотрел на Гвен.
