Потом мы добрались до дома Хендерсонов в гермозоне «Высохшие кости», и нам показали, где спать. Я раздевался с полузакрытыми глазами, плохо соображая от усталости. Может, феска выпала именно тогда – точно не знаю. Притулившись к Гвен, я тут же заснул… и провел свою брачную ночь, проспав без перерыва восемь часов.
Полагаю, моя новобрачная спала так же крепко. Впрочем, не важно – прошлой ночью мы успели отлично попрактиковаться.
За завтраком Билл протянул мне феску.
– Сенатор, вы уронили свою шапку на пол в кабинке.
За столом присутствовали Гвен, Хендерсоны – Ингрид, Джинкс, Гретхен и Вольф, – двое квартирантов, Элоиза и Эйс, и трое маленьких детей. Подходящий момент, чтобы сочинить историю о том, откуда у меня взялась эта смешная шапка. Но я лишь ответил:
– Спасибо, Билл.
Джинкс и Эйс переглянулись, и Джинкс послал мне знак, по которому масоны опознают друг друга – по крайней мере, так я думаю. Тогда мне просто показалось, будто он почесывается. В конце концов, все лунари чешутся, потому что у всех лунарей зудит. Ничего не поделаешь – воды не хватает, мыться приходится нечасто.
После завтрака Джинкс выждал, пока я не останусь один, и заговорил со мной.
– Достопочтенный… – начал он.
– Гм? – ответил я (чудеса находчивости!)
– Я заметил, что за столом вы предпочли не признать во мне брата. И Эйс тоже это заметила. Может, вы считаете, что вчерашняя сделка не была безусловно честной?
(Джинкс, ты бессовестно содрал с меня семь шкур.)
– Ничего подобного. Жаловаться не на что.
(Сделка есть сделка, хитрец ты наш. Я всегда держу слово.)
– Уверены? Я ни разу не обманывал собрата по ложе – да и чужаков, если уж на то пошло. Но я готов окружить особой заботой любого сына вдовы, точно так же, как своего родственника. Если вы считаете, что заплатили слишком много за спасение, дайте столько, сколько сочтете нужным. А можете и вообще не платить. – Помолчав, он добавил: – Не могу пока говорить от имени Мэгги Снодграсс, но она выпишет мне счет, и он будет справедливым: Мэгги не способна на подлость. Но не рассчитывайте, что ваш металлолом принесет много прибыли. Возможно, с его продажи Мэгги даже понесет убыток, потому что… вы ведь знаете, где «Бюджет» берет ту рухлядь, которую сдает в аренду?
Я признался, что мне об этом неизвестно.
– Каждый год солидные компании вроде «Герца» или «Интерплэнет» распродают свои подержанные машины, – продолжил он. – Те, что в полном порядке, покупают частные лица, в основном лунари. Те, что требуют серьезного ремонта, достаются старателям. Весь остальной хлам «Бюджет-джетс» покупает по бросовой цене и перебирает в своих мастерских возле Луна-Сити, сооружая из трех машин, скажем, две. Все, что не пригодилось, продается на металлолом. За драндулет, в котором вы свалились, они взяли по прейскуранту двадцать шесть тысяч… но если «Бюджет» вложил в него хотя бы пять, я отдам вам разницу и поставлю выпивку. Факт.
Теперь Мэгги собирается отремонтировать его. Но она сделает это как надо, даст гарантию и выставит реальный ценник на эту машину, не новую и переделанную. Возможно, удастся выручить десять тысяч грязными. Но если после вычета расходов на запчасти и работу я получу от нее больше трех тысяч, то очень удивлюсь. А может, мы вообще уйдем в минус. Риск есть риск.
Несколько раз правдоподобно солгав, я сумел (как мне кажется) убедить Джинкса, что мы не братья по ложе, что я не прошу скидок и что феска оказалась у меня случайно – я нашел ее в прокатном «вольво».
(Невысказанное предположение: мистер Расмуссен взял эту колымагу напрокат в Луна-Сити и оставил в ней головной убор, когда возвращал «вольво» в «Золотом правиле».)
Я также добавил, что на феске есть имя владельца и я намерен вернуть ее.
– У вас есть его адрес? – спросил Джинкс.
Я сказал, что адреса нет – только вышитое на феске название храма.
– Отдайте ее мне, – сказал Джинкс, протягивая руку. – Могу избавить вас от проблем… и расходов по отправке посылки на Землю.
– Как это?
– Так уж вышло, что я знаю одного человека, который в субботу летит на прыгунке в Луна-Сити. Там, в воскресенье, сразу после освящения больницы для детей с врожденными дефектами и инвалидов, закрывается конвент Благородных адептов. В конференц-центре должен быть стол находок, и раз на феске есть фамилия владельца, он получит ее еще до вечера субботы, когда состоятся соревнования. Ведь все знают, что участник без фески – как девица из бара без мини-бикини.
Я отдал ему красную шапку.
И решил, что больше мне не придется вспоминать о ней.
Перед путешествием в гермозону «Счастливый дракон», возникла очередная проблема – у нас не было скафандров.
– Вчера я не возражал, чтобы вы надели те дырявые сита, поскольку перед нами стоял выбор Хобсона
[42]: либо рискнуть, либо оставить вас умирать, – сказал Джинкс. – Сегодня мы можем поступить так же – или просто завести машину в ангар и погрузить вас в нее без скафандров. Конечно, масса воздуха будет израсходована впустую. Потом повторить то же самое в конце поездки… но воздуха понадобится еще больше, поскольку их ангар крупнее.
Я ответил, что заплачу. (Я не видел способа избежать этого.)
– Дело в другом. Вчера вы провели в кабине двадцать минут и израсходовали целый баллон. Тогда солнце только всходило, но сегодня утром оно уже поднялось на пять градусов. На всем пути до «Счастливого дракона» в борт кабины будут бить прямые солнечные лучи. Гретхен, конечно, постарается ехать в тени – мы не растим детей дураками. Но воздух внутри кабины нагреется, увеличится в объеме и начнет просачиваться сквозь щели. Поэтому герметичным обычно остается скафандр, но не кабина, которая служит лишь укрытием от солнца.
Скажу честно: будь у меня скафандры на продажу, я бы настоял, чтобы вы купили три новых. Но у меня их нет. Ни у кого в этой гермозоне нет скафандров на продажу. Я знаю точно, ведь нас меньше полутора сотен. Мы покупаем скафандры в Конге. Вам надо сделать то же самое.
– Но я не в Конге.
У меня не было своего скафандра уже пять с лишним лет. Большинство жителей «Золотого правила» не имеют скафандров – те попросту не нужны, поскольку никто не выходит наружу. Конечно, персонал станции и ремонтники держат скафандры под рукой, как бостонец – галоши. Но обычные жители, пожилые и обеспеченные, не имеют скафандров, не нуждаются в них и даже не знают, как их надевать.
Лунари – другое дело. Даже сегодня, когда население Луна-Сити превысило миллион человек и многие обитатели города редко выходят за его пределы – а некоторые не выходят никогда, – каждый лунарь владеет собственным скафандром. Даже лунарь из большого города с младенчества знает, что его надежная, теплая и хорошо освещенная гермозона может получить пробоину – из-за метеора, бомбы, террориста, землетрясения или иной непредсказуемой опасности.
