Черт. Я решил заставить себя пройти через это.
Перед ее дверью стоял коп. Он снял мою сетчатку и проверил на городском компьютере. Он ухмыльнулся мне с высоты своего роста и собрался что-то сказать, но, глянув снова, передумал. Вместо этого он заметил:
— Выглядишь так, словно это тебя должны разобрать.
— Ощущения такие, что это уже произошло.
Он пропустил меня.
Настало время веселиться. Наоми надела парящие и светящиеся прозрачные одеяния, голубые с вспышками алого. У бабочки, трепетавшей на ее веках, были переливчатые синие крылья. Она улыбнулась и пригласила меня внутрь. На миг я забыл, зачем здесь нахожусь. Потом ее взгляд метнулся к часам, мой — вслед за ним. 18:10 по городскому времени.
Раннее утро, 06:28 по городскому времени. Когда я вышел, мне в глаза уставились два оранжевых полушария. Я посмотрел вверх. Коп, охранявший дверь Наоми, был заменен Лорой Друри.
— Сколько у нее осталось? — спросил я.
— Полчаса.
Проклятье, я ведь уже знал об этом. Все образы в голове заволокло туманом. Позже я припомнил холодок в тоне Друри. Тогда же я был не в том состоянии. Я сказал:
— Я не хочу позволить ей спать и не хочу ее будить. Что я должен сделать?
— Я ее не знаю. Если она заснула счастливой, пусть спит.
— Счастливой? — Я покачал головой.
Она не была счастлива. Может, разбудить ее? Нет.
— Я хочу поблагодарить вас за звонок. Это было добрым поступком.
— Да не за что.
Я подумал, а не сказать ли Лоре, что ей лучше отдать телефон в ремонт или произносить команды почетче. Вот до чего я ошалел. Сказать лунянке, что она продемонстрировала свою наготу плоскоземельцу? Только не я. Я помахал рукой, повернулся и, качаясь, побрел к лифтам.
На первом этаже я решил, что хочу остаться один, и нацелился в сторону своего номера. Но, еще не дойдя, передумал.
Тэффи секунду изучала меня. Потом втащила меня внутрь, сдернула мятую одежду, уложила на кровать лицом вниз, смазала маслом и начала массировать. Почувствовав, что напряжение немного покинуло меня, она заговорила:
— Хочешь побеседовать об этом?
— Мм… Пожалуй, нет.
— А чего ты хочешь? Кофе? Или выспаться?
— Только еще массаж, — сказал я. — Она была идеальной хозяйкой.
— Это был ее последний шанс.
— Это было время воспоминаний. Она хотела в одну ночь закрыть пропасть десяти лет. Мы очень много говорили.
Она ничего не ответила.
— Тэффи? Ты хочешь иметь детей?
Ее руки замерли, потом продолжили разминать мускулы лодыжек и ахиллово сухожилие.
— Когда-нибудь.
— Вместе со мной?
— Что тебя навело на эту мысль?
— Наоми. Крис Пенцлер. Они оба ждали слишком долго. Я бы не хотел ждать слишком долго.
— Беременная женщина не может быть хорошим хирургом, — заметила она. — Становится неуклюжей. Мне придется прервать карьеру на шесть-семь месяцев. Я должна буду об этом поразмыслить.
— Правильно.
— И я хочу завершить мою здешнюю командировку.
— Правильно.
— Я хочу выйти замуж. Контракт на пятнадцать лет. Я не хочу растить детей одна.
В дурмане усталости я так далеко не заглядывал. Пятнадцать лет! Но тем не менее…
— Звучит разумно. Сколько у тебя прав на рождение?
— Лишь на двоих.
— Хорошо. У меня тоже. Почему бы нам обоим их не использовать? Более эффективно.
Она поцеловала меня в поясницу и продолжила обрабатывать кости и суставы ног.
— Что она сказала такого, заставившего тебя задуматься о детях? — спросила Тэффи.
Я попытался вспомнить…
Наоми порхала у бара в облаке голубых и алых цветов. Она приготовила флотский грог в огромных пузыреобразных бокалах с подвернутыми ободками. Я сообразил, что оставаться трезвыми в программу не входило. Она спросила:
— Что ты делал десять лет?
Я рассказал ей, как сбежал с Земли в Пояс, подчеркнув ее роль в этом. Я подумал, что это ей понравилось. Я рассказал ей, как мы установили бомбу, чтобы сместить небольшой астероид, как астероид разлетелся вдребезги и каменный осколок прошел через корпус корабля, через мою правую руку и через Кубса Форсайта.
— Обычно я просто говорю, что меня задело метеором. Но это был наш собственный метеор.
Она пожелала, чтобы я показал свою воображаемую руку. При лунном тяготении ею можно было удержать вес стакана, тем более почти пустого к этому времени.
Она рассказала мне про жизнь с Итчем. Он был дико ревнивым и в то же время неразборчивым любовником, он спал с женщинами, которые по сравнению с Наоми выглядели генетическими уродинами. У него было хрупкое эго, как у любого неудачливого комика…
— Так почему ты вышла за него замуж?
Она пожала плечами.
Я продолжал, не подумав:
— Тебе нравилась его ревность? Может, это удерживало других мужчин на правильном расстоянии?
— Мне не нравилось получать пощечины!
Я хотел было сменить тему, но тут она добавила:
— Когда я выбиралась из этого окна в ванной, то поклялась, что никогда больше не позволю мужчине сделать мне ребенка. Еще до того, как я узнала, что Миранда мертва.
— Это очень серьезное дело, чтобы так просто отказаться.
На миг ее облик стал осторожным, скрытным.
— Может, я проиграла в эволюционной игре. У тебя ведь тоже нет детей?
— Пока нет.
— И ты тоже вне эволюционной игры?
— Пока нет. — Я приподнял пустой бокал в воображаемой руке. — Время от времени меня едва не убивают. Может быть… может быть, время уже настало.
Наоми вскочила так энергично, что на миг воспарила над полом.
— К дьяволу все это. Посмотрим, что у нас на обед.
— Были темы, которых она избегала, — сказал я Тэффи.
Она трудилась над моими плечами.
— Это неудивительно.
— Само собой. Банки органов, выстрел в Пенцлера… и дети. Она быстро свернула в другое русло, и это, догадываюсь, тоже неудивительно.
— Джил, ведь ты ее не допрашивал?
— Нет! — Впрочем, я вздрогнул. Все-таки виновен? — Я только подмечал разные вещи. Думаю, она солгала суду. Я это точно знаю. Но почему?
— Наверно, была не в себе.
— Да уж. Я спросил, почему она вернулась на Луну. Она сказала, что была в плохом настроении и безжизненность Луны ее вполне устраивала. Но она выходила наружу только в тот раз. Хоувстрейдт-Сити вовсе не безжизненное место, и она вовсе не находилась безвылазно в своем номере.
