— Это жуткое место, обердетектив Гамильтон. Очень немногие появляются здесь по своей воле.
— Меня вот пригласили.
— С вами нам повезло. Обердетектив Гамильтон, защитная система лемми остановит солнечную вспышку, даже самую буйную. Слава богу, что есть щиты Шрива.
Сигнал «Радиация» постоянно притягивал наши взгляды. Но внутрь не просачивалось ни рада
[49].
— Однако кратер Дель Рей — это дело другое.
Земля выглядела как бело-голубой серп, висевший в десяти градусах над горизонтом. Сквозь оба окна я мог видеть классический лунный пейзаж, большие и малые кратеры и длинный вал кратера Дель Рей. Дикая местность.
— Я просто интересуюсь: не могли бы вы опустить нас поближе к Дель Рею? Или к перерабатывающему заводу?
Она наклонилась ко мне так, что наши шлемы соприкоснулись:
— Вот посмотрите туда, на правый край кратера. А теперь поближе и чуть правее. Видите следы от колес и насыпь?..
Примерно в километре за краевым валом лежал длинный пологий холм из лунной пыли и более грубых обломков, с зияющим отверстием у одного конца.
— Вам пора бы уже знать, Гамильтон. Мы подвергаем захоронению все. Небо здесь враждебно. Метеоры, радиация… космические корабли, кстати.
Я наблюдал за насыпью, ожидая, что изнутри появится какой-нибудь мини-трактор. Она перехватила мой взгляд:
— Когда мы обнаружили тело, то отключили дистанционно управляемые тягачи. Они выключены уже около двадцати часов. Это именно вы должны нам сказать, когда мы сможем запустить их снова. Ну что, приступим?
Пальцы Бауэр-Стенсон пробежались по кнопкам пульта. Ноющий свист покидающего кабину воздуха быстро перешел в глубокую тишину.
Ее облачение ничем не отличалось от моего: такой же облегающий скафандр, дополненный свинцовой броней, которая сидела не слишком ловко. В вакууме мой пояс ощутимо стянулся на животе. Бауэр-Стенсон набрала еще одну команду: крыша лемми ушла вверх и в стороны.
Возвратившись в грузовой отсек, мы встали по обе стороны устройства, очертаниями напоминающего двухколесный лунный пуффер
[50]. Вдвоем мы вынесли его из отсека и скинули на грунт.
Колеса «Модели 29» представляли собой тороидальные проволочные клетки шириной с мои плечи, с небольшими моторами в ступицах. При лунной гравитации колесам нет нужды быть прочными, но транспортное средство должно иметь широкую опору, поскольку вес не удержит его в устойчивом состоянии. Эта штука стояла прямо даже без откидных подпорок. Низко подвешенный между колесами объемный пластиковый кожух с прочным замком скрывал изготовленный «Разработками Шрива» экспериментальный радиационный щит, источник энергии, датчики и, без сомнения, другие секреты. К кожуху было привинчено ковшеобразное сиденье с размещенными позади камерами и дополнительными сенсорами.
Бауэр-Стенсон вскарабкалась на него. Отведя аппарат на несколько футов от лемми, она включила защитное поле.
Много лет назад, когда я был горняком в Поясе, мне приходилось проводить точечный ремонт щита Шрива. Его уменьшенная версия представляет собой плоскую пластину размером двенадцать на двенадцать футов, с закругленными углами и небольшим прочным кожухом в одном углу. Фрактальный узор из сверхпроводящих дорожек покрывает его вычурными завитушками, становясь к краям микроскопически мелким. Его можно сгибать, но не слишком. На моем старом корабле он окружал дейтериево-тритиевый танк, и защитный эффект охватывал весь корабль, кроме двигателя. В полицейском лемми он был дважды обернут вокруг бака.
Но ни один обычный щит Шрива не поместился бы в пуффер «Модель 29».
Тем не менее вокруг него образовалось гало, очень похожее на почти неощутимое фиолетовое сияние вокруг самого лемми. Я никогда раньше не видел такого свечения. Обычно радиационный щит не работает с такой интенсивностью.
Шериф Бауэр-Стенсон стояла внутри сияния. Она помахала мне.
Расстояние между двумя защитными полями я преодолел в два прыжка. Вакуум, жесткие яркие звезды, чужие ландшафты, невесомость — все это меня не пугает, но радиация — это нечто другое.
Я спросил:
— Шериф, а почему мы захватили только один такой пуффер?
— Потому что есть только один такой пуффер, обердетектив Гамильтон. — Она вздохнула. — Могу я называть вас Джил?
Я был только рад.
— Разумеется, Гекэйт.
— Ге-ка-та, — произнесла она по слогам. — Джил, «Разработки Шрива» изготовляют активные радиационные щиты только двух типов, и оба варианта предназначены для космических кораблей.
— Мы используем их и на Земле. Некоторые из старых атомных электростанций горячее ада. Щиты Шрива стали нашумевшей новинкой, когда мне было лет восемь. Их использовали при съемках документального фильма о Южно-Центральном Лос-Анджелесе
[51], но меня, конечно, привлекли именно космические корабли.
— Кому вы об этом говорите? Тридцать лет назад почти каждая солнечная буря отрезала нас, заставляла прятаться под поверхностью. Мы не могли запустить корабли даже к Земле.
Я помнил, что первыми появились большие щиты. Они употреблялись для защиты городов. Затем щит Шрива был установлен на первом огромном транспортном звездолете, запущенном к альфе Центавра. Восемь лет спустя появились малые щиты, рассчитанные на трехместные корабли, и мне этого было достаточно. Я тут же рванул в Пояс добывать руду.
— Надеюсь, компания разбогатела, — заметил я.
— О да. Когда никто не богатеет, это называют рецессией, — сказала Геката. — Часть денег они истратили на исследования. Они очень хотят изготовить маленький щит для одного человека. О неудачах они не рассказывают, но к настоящему времени смогли сделать «Модель двадцать девять».
— Вы, должно быть, умеете уговаривать.
— Жена моего кузена — Йонни Котани. Она разрешила нам воспользоваться этой моделью. Джил, все, что мы о ней узнали, — конфиденциально. Вы не должны открывать этот замок, будь вы из АРМ или нет. Пуффер, как же, — добавила она презрительно.
— Извините.
— Да ладно. Так вот, как сказала Йонни, этот вариант работает без сбоев. Но для выхода на рынок он еще слишком дорог.
— Возможно ли, Геката, — поинтересовался я, — что у Шрива просто хотели, чтобы я испытал эту модель за них?
Она покачала головой; седеющий гребень вихрился под шлемом. Забавляется.
