Прибыл мой завтрак. Я макнул в кофе пончик и впился в него зубами, только сейчас осознав, что зверски проголодался.
Компьютер воспроизвел на ленте еще целый ряд голограмм. По остальным я пробежался быстро, нажимая клавиши одной рукой, а другой отправляя в рот еду. Некоторые были расплывчатыми, их получили с помощью следящих лучей сквозь окна лавки Грэма. Ни на одном из снимков не было запечатлено что-нибудь предосудительное. Ни на одном из них Грэм не улыбался.
Он уже двенадцать лет торговал электрическими утехами.
Электроман имеет преимущество над поставщиком. Электричество дешево. Поставщик наркотиков всегда может поднять цену; с электричеством этого не получится. Ты посещаешь торговца экстазом только раз, когда делаешь операцию и приобретаешь дроуд, и все. Никто не может пристраститься случайно. В электромании есть своего рода честность. Покупатель всегда знает, во что он втягивается, какой будет результат для него — и какой конец.
И все же, чтобы так зарабатывать на жизнь, как Кеннет Грэм, нужно полное отсутствие сочувствия к людям. Иначе бы он прогонял своих покупателей. Никто не становится электроманом постепенно. Человек принимает решение сразу и идет на операцию еще до того, как пробует это удовольствие. Каждый из клиентов Кеннета Грэма являлся в его магазин, решив покинуть этот мир.
Что за поток безнадежных и отчаявшихся прошел через лавку Грэма! Неужели они не являлись продавцу во снах? А если Кеннет Грэм спокойно спал по ночам, то…
То неудивительно, что он сделался органлеггером.
У него было подходящее положение. Для человека, решившегося стать электроманом, характерно отчаяние. Неизвестные, нелюбимые, люди, которых никто не знал, в которых никто не нуждался, которых никто бы не хватился, — все они проходили через магазин Кеннета Грэма.
И некоторые не вышли. Кто заметит?
Я быстро просмотрел ленту, выясняя, кому поручено следить за Грэмом. Джексон Бера. Я тотчас связался с ним со своего телефона.
— Конечно, — сказал Бера, — мы уже почти три недели держим на нем следящий луч. Агенты АРМ зря получают свое немалое жалованье. Может, он чист. Либо его каким-то образом предупредили.
— Тогда почему вы не прекращаете слежку?
Бера выглядел раздраженным.
— Потому что мы наблюдаем только три недели. А сколько доноров ему нужно в год, как вы думаете? Два. Почитайте отчеты. Общая прибыль с одного донора составляет более миллиона марок ООН. Грэм может позволить себе осторожность в отборе.
— Ясно.
— Но он не проявил достаточной осторожности. В прошлом году пропали по меньшей мере двое из его клиентов. Клиентов, имеющих семьи. Это нас и навело на него.
— Значит, вы можете следить за ним еще полгода без всякой гарантии на успех. Он просто будет ждать, когда явится подходящий тип.
— Вот именно. О каждом клиенте он обязан представлять отчет. Это дает ему право задавать личные вопросы. Если у парня окажется родня, Грэм позволит ему уйти. А у большинства людей есть родственники, знаете ли. И наконец, — пессимистично добавил Бера, — он может быть чист. Электроман иногда пропадает и без посторонней помощи.
— А как это вышло, что мне не попалось ни одного снимка из дома Грэма? Не может быть, чтобы вы следили только за его магазином.
Джексон Бера почесал в волосах. Волосы были цвета вороненой стали, длинные, как у бушмена.
— Разумеется, мы наблюдаем за его домом, но следящий луч туда не проникает. Это внутренняя квартира, без окон. Вы вообще что-нибудь знаете о следящих лучах?
— Немного. Знаю, что они используются давно.
— Они стары как лазеры. Самый древний фокус — подсунуть зеркало в комнату для прослушивания. Затем надо направить в комнату через окно или даже через плотные занавески лазерный луч и получить его отражение от зеркала. На обратный луч наложится вибрация стекла, что дает отличную запись всего произносимого в помещении. Для изображений понадобится кое-что более изощренное.
— И насколько мы изощрены?
— Можем послать следящий луч в любую комнату, имеющую окно. А также через некоторые виды стен. А с оптически плоской поверхностью — даже из-за угла.
— Но при этом стена должна быть наружной.
— Точно.
— А что сейчас делает Грэм?
— Секундочку… — Бера исчез из поля зрения. — Кто-то только что вошел. Грэм с ним беседует. Хотите картинку?
— Разумеется. Оставьте на экране. Я отключу отсюда, когда закончу.
Изображение Беры померкло. Через секунду я уже смотрел во врачебный кабинет. Не будучи подготовлен заранее, я бы подумал, что он принадлежит ортопеду. Там находилось удобное наклонное кресло с подпорками для головы и ног, рядом помещался столик с разложенными на чистой белой материи инструментами, в углу — письменный стол. Кеннет Грэм беседовал с невзрачной, устало выглядящей девушкой.
Я слушал по-отцовски звучащие заверения Грэма и его красочные описания волшебства электромании. Когда я не мог более это выдержать, то отключил звук. Девушка заняла место в кресле, и Грэм что-то поместил на ее голову.
Невыразительное лицо девушки вдруг стало прекрасным.
Счастье само по себе прекрасно. Потому прекрасна и счастливая личность. Внезапно девушка преисполнилась радостью, и я понял, что не все знал о продаже дроудов. Видимо, у Грэма имелся индуктор, чтобы посылать ток в желаемую точку без проводов. Он мог показать посетителю, на что похожа электромания, не имплантируя проволоку.
До чего же убедительный аргумент!
Грэм выключил аппарат. Как будто он выключил девушку. На миг она застыла, потом торопливо выхватила и раскрыла свой кошелек.
Я не мог этого больше терпеть и отсоединился.
Неудивительно, что Грэм стал органлеггером. Даже для продажи своего легального товара он должен быть абсолютно бесчувственной скотиной.
Но чем, подумалось мне, он отличается от миллиардов людей? В каждом избирателе есть что-то от органлеггера. Требуя смертной казни за столь многие преступления, законодатели лишь подчиняются давлению избирателей. Оборотной стороной прогресса в трансплантации стало исчезающе малое уважение к жизни. И это притом, что качество жизни растет, как и ее продолжительность. Один осужденный преступник может спасти дюжину достойных членов общества. Кто будет возражать против этого?
В Поясе мы так не думали. В Поясе выживание само по себе было доблестью, и жизнь являлась бесценной — столь редкая среди стерильных камней, среди всей этой убийственной пустоты между мирами.
Поэтому мне пришлось явиться за моим трансплантатом на Землю.
Мой запрос был удовлетворен спустя два месяца после прибытия. Так быстро? Позже я узнал, что в банках органов всегда есть избыток определенных частей тела. В наше время руки теряют немногие. Я узнал также, уже год спустя, что мне выдали руку, взятую из захваченного хранилища органлеггеров.
