Это было ударом. Я-то надеялся, что мне досталась рука закоренелого преступника, вроде того, который застрелил с крыши четырнадцать медсестер
[9]. Вовсе нет. Какой-то безымянной жертве «повезло» натолкнуться на вампира, а я от этого выиграл.
Не вернул ли я свою новую руку в припадке отвращения? Нет, как ни странно. Но я вступил в АРМ — Амальгамированную региональную милицию, ныне Технологическую полицию Объединенных Наций. Пусть я похитил у мертвеца руку. Я буду бороться с сородичами тех, кто убил его.
За последние годы благородная решимость этого поступка утонула в бумажной волоките. Может быть, я становился бессердечным, как плоскоземельцы — как прочие плоскоземельцы вокруг меня, год за годом голосовавшие за все новые и новые применения высшей меры. За умерщвление тех, кто уклоняется от налогов. И тех, кто вручную управляет летательным аппаратом над городом.
Был ли Кеннет Грэм намного хуже них?
Без сомнения. Мерзавец засунул проволоку в голову Оуэна Дженнисона.
Я ждал двадцать минут, пока Жюли не вышла из комнаты. Я мог бы послать ей докладную, но до полудня оставалось еще полно времени — и притом слишком мало, чтобы сделать нечто серьезное… В общем, я хотел с ней поговорить.
— Привет, — сказала она. — Спасибо, — добавила, принимая кофе. — Как прошла поминальная пьянка? О, я вижу. Мм, как здорово. Почти поэтично.
Разговор с Жюли всегда оказывался кратким и рациональным.
Поэтично? А почему бы и нет? Я вспомнил, как вдохновение поразило меня словно молния сквозь обволакивающее опьянение. Приманка Оуэна с парящей сигаретой. Как еще лучше можно было почтить его память, если не поймать девушку на этот трюк?
— Правильно, — согласилась Жюли. — Но кое-что ты упустил. Как фамилия Тэффи?
— Не могу вспомнить. Она ее записала на…
— А чем она зарабатывает на жизнь?
— Почем я знаю?
— А какой она веры? Она за или против? А где выросла?
— Черт возьми…
— Полчаса назад ты очень самодовольно размышлял, насколько все мы, плоскоземельцы, лишены индивидуальности — за исключением тебя. А Тэффи что — личность или подстилка? — Жюли уперлась руками в бедра и смотрела на меня взглядом школьной учительницы.
Как много личностей находится внутри Жюли? Некоторые из нас никогда не видели эту ее сторону, Опекуна. В облике Опекуна она пугает. Возникни этот облик во время свидания — и мужчина до конца своих дней останется импотентом.
Этого никогда не случается. Когда внушение необходимо, Жюли делает его вполне открыто. Это способствует разделению ее функций, но оттого принимать ее упреки не становится легче.
И не стоило изображать, будто это вообще не ее дело.
Я пришел сюда попросить у Жюли защиты. Если окажусь недостойным ее любви, хоть чуточку недостойным, она потеряет возможность читать мои мысли. Как тогда узнает, что я попал в беду? Как сможет спасти меня от чего бы то ни было? Моя частная жизнь и была ее делом, ее единственным и абсолютно важным делом.
— Мне нравится Тэффи, — запротестовал я. — Когда мы познакомились, мне было не важно, кто она. Думаю, что и я ей понравился. Чего ты хочешь от первой встречи?
— Тебе лучше знать. Ты можешь припомнить и другие свидания, когда вы всю ночь болтали в постели, просто из желания лучше узнать друг друга?
Она упомянула три имени, и я покраснел. Жюли умела словами вывернуть человека наизнанку.
— Тэффи — личность, а не эпизод, не символ чего-то там, не просто приятная ночь. Что ты о ней думаешь?
Странно, были у меня и другие столкновения с Жюли-Опекуном, и никогда не приходило в голову просто взять и уйти от неприятной ситуации. Позднее я обдумаю это. А пока только стою и смотрю на Опекуна, Судью, Учителя. И думаю о Тэффи…
— Она красивая, — сказал я. — Не лишена индивидуальности. Даже чувствительна. Из нее получилась бы плохая нянька. Она слишком сильно хотела бы прийти на помощь и извелась бы от невозможности это сделать. Я бы сказал, что она из легкоранимых людей.
— Продолжай.
— Я хочу увидеть ее снова, но не рискну говорить с ней о делах. В сущности… мне лучше не встречаться с ней, пока дело Оуэна не закончено. Лорен может ею заинтересоваться. Или… она может проявить интерес ко мне, а я могу пострадать… Вроде ничего не забыл?
— Забыл. Ты должен позвонить ей по телефону. Если не будешь встречаться с ней несколько дней, позвони и скажи об этом.
— Заметано. — Я круто повернулся, потом повернулся еще раз. — Ко всем чертям! Я даже не сказал, зачем пришел…
— Знаю, ты хочешь, чтобы я внесла тебя в расписание. Скажем, я буду проверять тебя каждое утро в девять сорок пять?
— Это поздновато. В смертельную опасность я попадаю обычно ночью.
— Ночью я отключаюсь. Девять сорок пять — это все, что я могу. Прости, Джил, дела обстоят таким образом. Так следить за тобой или нет?
— Договорились. Девять сорок пять.
— Хорошо. Сообщи, если у тебя появятся реальные доказательства убийства Оуэна. Тогда я выделю для тебя два контрольных срока, потому что опасность станет более конкретной.
— Ладно.
— Я люблю тебя. Ух, опаздываю!
И она ринулась в кабинет, а я пошел позвонить.
Тэффи, разумеется, не оказалось дома, а я не знал, где она работает и чем вообще занимается. Ее телефон предложил записать сообщение. Я назвался и сказал, что еще перезвоню.
А потом я пять минут сидел и терзался.
Стрелки на часах показывали полдвенадцатого. Я сидел у своего стола за телефоном. И не мог придумать никакого подходящего аргумента, чтобы не посылать сообщение Гомеру Чандрасекхару.
Я не хотел говорить с ним напрямую, ни тогда, ни вообще. Последний раз, когда я с ним виделся, он устроил мне форменный разнос. Я, мол, променял мою бесплатную руку на жизнь в Поясе и на уважение Гомера. Мне не хотелось контактировать с ним даже путем односторонних сообщений и еще меньше хотелось сообщать о смерти Оуэна.
Но кто-то должен был это сделать.
И может быть, Гомер что-нибудь разузнает.
Я откладывал это почти целый день.
Пять минут я мучился, а потом все-таки соединился со службой дальних вызовов, записал сообщение и отправил его на Цереру. Точнее, записал шесть сообщений, прежде чем остался удовлетворен.
Я снова позвонил Тэффи: она могла прийти домой на обед. Увы.
Кладя трубку, я задумался о том, права ли Жюли. О чем, собственно, сговаривались Тэффи и я, помимо приятной ночи? Это у нас получилось. Повезет — будут и другие.
