Я вздрогнул и пришел в себя, когда чьи-то пальцы коснулись моей головы.
Я пробудился стоя´щим, перевязанный мягкими обтягивающими лентами. Я даже шеей не мог пошевелить. К тому времени, как я это понял, было уже слишком поздно. Человек позади меня закончил удалять электроды с моей головы и ступил в поле зрения, вне досягаемости моей иллюзорной руки.
В нем было что-то птичье. Он был высок и худ, его вытянутое лицо сходилось на подбородке в острый угол. Между залысин в центре лба выступал клин густых, шелковистых светлых волос. На нем были безупречно пошитые шерстяные выходные шорты в оранжевую и коричневую полоску. Скрестив руки и наклонив голову набок, он широко улыбался и ожидал, когда я заговорю.
Я узнал его. Оуэн где-то снял его голограмму.
— Где я? — простонал я, стараясь изобразить, что еще не до конца очнулся. — Который час?
— Который час? Уже утро, — сказал мой похититель. — А над вашим местонахождением можете поломать голову.
Что-то такое в его манерах… Проверяя догадку, я спросил:
— Лорен?
Лорен с достоинством поклонился:
— А вы Джилберт Гамильтон из Технологической полиции ООН. Джил Рука.
На что он намекает? Выясним это позже.
— Я где-то подставился.
— Вы недооценили, насколько далеко дотягивается моя собственная рука. И мой интерес вы тоже недооценили.
Так оно и было. Сотрудника АРМ захватить не намного труднее, чем обычного гражданина, — если застигнуть его врасплох и пожертвовать своими людьми. В данном случае жертвы ничего не стоили. Полиция использует инъекторные пистолеты по той же причине, что и органлеггеры. Люди, которых я подстрелил — если за эти несколько секунд схватки я вообще в кого-то попал, — уже давно пришли в себя. Меня же Лорен поместил в эти пелены, а потом оставил под «русским сном», пока не собрался поговорить со мной.
Электроды и были «русским сном»
[10]. По одному на каждое веко и еще один на заднюю часть шеи. Слабый ток проходит через мозг, немедленно погружая тебя в сон. За час отсыпаешься как за всю ночь. Если ток не выключить, будешь спать хоть вечность.
Итак, это Лорен.
Он по-прежнему рассматривал меня, наклонив голову и сложив руки на груди, похожий на птицу. В одной руке он держал, довольно небрежно, инъекторный пистолет.
Который час? Я не осмелился спросить еще раз, поскольку Лорен мог что-то заподозрить. Но если удастся потянуть время до без четверти десять, Жюли сможет послать подмогу…
А куда она сможет ее послать?
Тысяча проклятий! Где я? Если я этого не знаю, Жюли тоже не будет знать!
А Лорен явно наметил меня для банка органов. Один кристаллический осколок отключит мой мозг, не повредив ни одной из нежных, бесконечно разнообразных частей, которые делают меня Джилом Гамильтоном. После этого Лореновы доктора разберут меня на куски.
В правительственных операционных мозг преступника моментально сжигается для последующего захоронения праха. Один Господь знает, что Лорен сделает с моим мозгом. Но все остальное во мне молодо и здорово. Даже с учетом накладных расходов Лорена живьем я стою более миллиона марок ООН.
— А почему я? — задал я вопрос. — Вы пожелали заполучить именно меня из всех людей АРМ. Почему такой интерес ко мне?
— Это вы расследовали дело Оуэна Дженнисона — и слишком тщательно.
— Недостаточно тщательно, черт возьми!
Лорен выглядел озадаченным.
— Вы и в самом деле не понимаете?
— В самом деле.
— Я нахожу это в высшей степени интересным, — пробормотал Лорен. — В высшей степени.
— Ну хорошо, почему же я еще жив?
— Я любопытен, мистер Гамильтон. Я надеюсь, что вы расскажете о вашей воображаемой руке.
Вот почему он сказал «Джил Рука». Я продолжал блефовать:
— О чем, о чем?
— Не надо играть со мной, мистер Гамильтон. Если я решу, что начинаю проигрывать, то применю вот это. — Он повертел инъектором. — И вы никогда не проснетесь.
Проклятье! Он знает. Я могу двигать сейчас только ушами и иллюзорной рукой, и Лорену это известно! Мне нипочем не подманить его поближе.
Придется тянуть время.
— Ну ладно, — сказал я, — но мне хотелось бы услышать, как вы это выяснили. У вас есть доносчик в АРМ?
Лорен хмыкнул:
— Ах, если бы. Несколько месяцев назад чисто случайно мы захватили одного из ваших людей. Поняв, кто он, я уломал его на деловой разговор. Он кое-что порассказал о вашей примечательной руке. Надеюсь, вы мне расскажете больше.
— Кто это был?
— Полно, мистер Хэми…
— Кто это был?
— Вы что, в самом деле полагаете, что я помню каждого донора?
Кто угодил в банки органов Лорена? Посторонний, знакомый, друг? Помнит ли управляющий скотобойней каждого зарезанного быка?
— Меня интересуют так называемые паранормальные способности, — сказал Лорен. — Я отметил факт вашего существования. А потом, когда уже был готов заключить контракт с вашим другом из Пояса, Дженнисоном, я вспомнил кое-что необычное относительно одного из его коллег. Вас ведь прозвали Джил Рука, не так ли? В порту вы получали выпивку бесплатно, если могли удержать ее воображаемой рукой.
— Будьте вы прокляты! Вы ведь решили, что Оуэн — подстава? Из-за меня! Меня!
— Бить себя в грудь бесполезно, мистер Гамильтон. — В голосе Лорена зазвучал металл. — Развлеките меня, мистер Гамильтон.
Я разыскивал вокруг какую-нибудь вещь, способную освободить меня из этой вертикальной тюрьмы. Ничего. Я был завернут словно мумия в слишком тугие бинты. Все, что я мог нащупать иллюзорной рукой, были бинты до самой шеи и шест вдоль спины, державший меня прямо. Под пеленами я был голым.
— Я покажу вам мои неординарные способности, — заявил я Лорену, — если одолжите сигарету.
Может, это заставит его подойти…
Он кое-что знал о моей руке. Знал, насколько она достает. Он положил сигарету на край столика на колесах и подтолкнул его в мою сторону. Я взял ее, сунул в рот и стал с надеждой ждать, не подойдет Лорен, чтобы ее зажечь.
— Немного ошибся, — пробормотал он, подтянул столик обратно и повторил все уже с зажженной сигаретой.
Не повезло. Но по крайней мере я получил курево. Незажженную сигарету я отшвырнул как можно дальше — фута на два. Воображаемой рукой нужно орудовать медленно. Иначе то, что я держу, проваливается между пальцев.
