Она потягивала шоколад. Ей не следовало все это знать, но я не мог остановиться:
— Анубис менял части тела по прихоти. Мы до него так и не добрались. Вероятно, он полностью переделал себя, когда… ушел на покой.
Тэффи тронула меня за плечо:
— Пойдем ляжем в постель.
— Хорошо.
Но мой собственный голос продолжал звучать у меня в голове. Единственной его проблемой были деньги. Как он мог скрыть такое огромное состояние? И новую личность. Новую личность с кучей денег сомнительного происхождения… и, если он попытался куда-нибудь переехать, еще и с иностранным акцентом. В то же время здесь приватности меньше, да и его знают…
Я отхлебнул немного шоколада и уставился на пейзаж в ящике.
Как он мог сделать новую личность убедительной?
Пейзаж представлял собой ночь на вершине какой-то горы: нагромождение голых камней на фоне взвихренных облаков. Очень успокаивающе.
Я додумался до того, что он мог сделать.
Я вылез из постели и позвонил Бере.
Тэффи изумленно наблюдала за мной.
— Сейчас три часа ночи, — сказала она.
— Я знаю.
Лила Бера была сонная, голая и готовая кого-нибудь убить. Меня. Она сказала:
— Джил, лучше, чтобы это было что-то хорошее.
— Хорошее. Скажи Джексону, что я могу найти Анубиса.
Рядом с ней тут же возник Джексон Бера и поинтересовался:
— Где?
Его волосы чудесным образом выглядели нетронутыми: черный пушистый одуванчик, готовый разлететься. Бера жмурился и гримасничал со сна и был голым, как… как я, кстати. При таких делах не до хороших манер.
Я сказал ему, где Анубис.
Он весь превратился во внимание. Я говорил быстро, обрисовывая промежуточные шаги.
— Убедительно ли это? Сам не знаю. Сейчас три ночи. Может, я несу чушь.
Бера прошелся руками по своим волосам в стремительном, яростном жесте, совершенно разлохматив натуральную прическу.
— Почему я об этом не подумал? Почему вообще никто об этом не подумал?
— Из-за бесполезных потерь. Когда органы осужденного бандита могут спасти дюжину жизней, кому придет в голову…
— Да-да. Оставим это. Что будем делать?
— Поднимем на ноги штаб-квартиру. Потом позвоним Холдену Чемберсу. Возможно, я все выясню, просто поговорив с ним. Иначе нам придется отправляться самим.
— Ага. — Бера ухмыльнулся сквозь сонную гримасу. — Ему вряд ли понравится беседовать по телефону в три часа ночи.
Седовласый человек сообщил мне, что Холдена Чемберса беспокоить нельзя. Он уже тянулся к выключателю (мифическому), когда я произнес: «По делу АРМ, вопрос жизни и смерти», — и показал удостоверение. Он кивнул и попросил подождать.
Очень убедительно. Но всякий раз, когда я звонил, секретарь совершал одни и те же движения.
Появился Чемберс в мятом спальном халате. Он отступил на несколько футов (боязнь призрачного вторжения?) и присел на неустойчивый край водяного матраца. Протерев глаза, произнес:
— В цензуру, я занимался допоздна. Что еще?
— Вы в опасности. В неминуемой опасности. Не паникуйте, но и не ложитесь. Мы сейчас прибудем.
— Да вы шутите! — Он разглядывал мое лицо на экране. — Или нет? О-ох, ну ладно, я что-нибудь накину. Что за опасность?
— Этого я сказать не могу. Никуда не уходите.
Я перезвонил Бере.
Он встретил меня в вестибюле. Мы сели в его такси. Удостоверение АРМ, вставленное в щель для кредитной карточки, превращает любое такси в полицейскую машину.
— Ну что, не выяснил? — спросил Бера.
— Нет, он был слишком далеко. Надо было хоть что-нибудь сказать; я предупредил его и велел никуда не уходить.
— Не уверен, что это была хорошая идея.
— Не важно. У Анубиса осталось только пятнадцать минут на какие-либо действия, и при этом мы можем за ним следить.
На наш звонок в дверь немедленного ответа не последовало. Возможно, Чемберс был удивлен, увидев нас у входа. Обычно в лифт, ведущий на парковочную крышу, можно попасть, только если тебя пустит жилец; но удостоверение АРМ отмыкает большинство замков.
Терпение Беры таяло.
— По-моему, он ушел. Нам лучше связаться…
Чемберс открыл дверь:
— Ладно, ладно, зачем столько шума? Заходите… — Тут он увидел наши пистолеты.
Бера пнул дверь и подался вправо; а я влево. В этих крошечных квартирках прятаться особенно негде. Водяная кровать исчезла, ей на замену пришел угловой диван и кофейный столик. За диваном ничего не было. Я прикрывал ванную, пока Бера распахивал дверь настежь.
Никого, кроме нас. С лица Чемберса сползло изумление. Он улыбнулся и зааплодировал. Я поклонился.
— Вы точно не шутили, — сказал он. — Так в чем же опасность? Это нельзя было отложить до утра?
— Можно было, но я не мог заснуть, — заявил я, подходя к нему. — Если это не сработает, я обязуюсь принести вам большие-пребольшие извинения.
Он попятился.
— Не двигайтесь. Это займет лишь секунду.
Я продолжал наступать на него. Бера уже стоял сзади. Ему не было нужды торопиться. Его длинные ноги давали решающее преимущество в скорости.
Чемберс пятился, пятился, налетел на Беру и удивленно взвизгнул. Он задрожал и метнулся к ванной.
Бера поймал Чемберса, обхватил одной рукой за пояс, а другой прижал его руки. Чемберс дергался как безумный. Я аккуратно обошел их, избегая мечущихся ног Чемберса, и потянулся, коснувшись его лица иллюзорной рукой.
Он застыл. Потом завопил.
— Вот чего вы боялись, — пояснил я ему. — Вы никогда не представляли, что я могу протянуть руку через экран телефона и сделать это.
Я просунул руку в его голову, ощутил гладкие мышцы, зернистые кости и синусные полости, подобные пузырям. Он мотал головой, но моя рука двигалась вместе с ней. Я провел воображаемыми пальцами по гладкой внутренней поверхности его черепа. Он был там: ободок шрама, едва выступавший над поверхностью кости, практически недоступный рентгеновскому анализу. Он описывал замкнутую кривую — от основания черепа к вискам, пересекая глазные впадины.
— Это он, — сказал я.
— Ты, свинья! — заорал Бера ему в ухо.
Анубис обмяк.
— Не могу обнаружить соединения в стволе мозга. Должно быть, они пересадили и спинной мозг — всю центральную нервную систему. — Я нащупал рубцы между позвонками. — Точно, именно так они и сделали.
Анубис заговорил почти небрежно, словно проиграв шахматную партию:
