Лукас даже не стал рассматривать ее, и Керц догадывался почему. Во время съемок «Империи» Керц потратил много времени на показ декораций представителям «Кеннер», компании по выпуску игрушек. Лукас явно следил за сохранением «игрушковых» качеств своей франшизы – и «поэтому Джордж решил, что не стоит убивать главных героев»
[1074]. Или, как более язвительно описал Форд, «Джордж не думал, что у мертвого Хана есть будущее в виде игрушки»
[1075]. «Очень жаль, – говорил Керц позднее. – Они зарабатывают на игрушках в три раза больше, чем на фильмах. Логично принимать решения в пользу этого бизнеса, но это не лучшая тактика для создания качественного кино»
[1076].
Партнерство Лукаса и Керца, благодаря которому меньше чем за десять лет вышло три самых успешных фильма в истории кино, ступало по тонкому льду. Лукас все еще злился из-за перерасходов бюджета на «Империю», а Керц переживал из-за растущего влияния товаров на творчество. Но когда Лукас работал над первым синопсисом «Джедая» – отбросив идею Керца о горьковато-сладкой концовке – одно из событий сюжета окончательно сломало лед: Лукас вновь поставил нападение на Звезду Смерти в центр сюжета. «Это звучит неоригинально, – признался он, – но мы все равно так поступим»
[1077].
Керц же не хотел повторяться. «Мы, можно сказать, разошлись, я не хотел снимать еще одно нападение на Звезду Смерти», – сказал он в интервью
[1078]. «И мы договорились, что мне, возможно, стоит уйти»
[1079]. Лукас позвал в «Джедая» Ховарда Казаняна, который уже успел поработать на финальном этапе съемок «Империи» и был продюсером «Ковчега». А Керц отправился работать с Джимом Хенсоном над амбициозным фильмом «Темный кристалл». «Никакой вражды между нами не было, – сказал Керц о своем уходе. – Просто [Лукас] знал, что ему будет комфортнее поручить производство “Джедая” кому-то другому, а я понял, что предпочитаю другой тип задач, когда мне не приходится повторять то, что я уже делал»
[1080]. Керц всегда называл их взаимоотношения с Лукасом «профессиональными», но они больше никогда не работали вместе.
Назначив нового продюсера, Лукас обратился к следующей по важности задаче – поиску режиссера. Некоторое время он подумывал о Кершнере – тот нравился Лукасу, несмотря на то что работал медленно, но Кершнер сразу же отказался. «Не хочу превращаться в еще одного подчиненного Лукаса, – сказал Кершнер. – Я люблю Джорджа, но предпочитаю идти своим путем»
[1081]. Лукас поручил Казаняну разыскать режиссера. Задача была сложной из-за его статуса персоны нон грата в Гильдии режиссеров, так что Казаняну приходилось быть аккуратным – и ради Лукаса, и ради самого режиссера. Режиссера – участника гильдии внесли бы в черный список за работу с Лукасом, или же гильдия заставила бы его покинуть фильм посреди съемок, а за отказ могла оштрафовать.
Лукас серьезно рассматривал кандидатуры опытных режиссеров вроде Ричарда Доннера, многообещающих новичков вроде Джо Данте, а также нескольких необычных художников вроде Дэвида Кроненберга и Дэвида Линча. Кстати, именно Линч привлекал Лукаса больше всего; по совету Стэнли Кубрика Лукас посмотрел тревожный темный фильм Линча, «Голова-ластик», и картина показалась ему «странной… но интересной»
[1082]. Именно таким личным кинематографом Лукас восхищался. К несчастью, как сказал Линч, «у меня был нулевой интерес к проекту, но я всегда восхищался Джорджем. Он парень, который делает то, что любит. А я делаю то, что сам люблю». Линч навестил Лукаса на ранчо, где тот прокатил его в своем «Феррари», а затем пригласил на обед в салат-бар. На Линча обрушилась ужасная мигрень, и он, по его собственным воспоминаниям, «еле дополз до телефонной будки», чтобы позвонить агенту. «Ни за что не буду это снимать, – простонал он в телефон. – Ни за что!» Причина была простая. «Линч не захотел снимать фильм Джорджа, – сказал Марк Хэмилл. – Он знал, что не сможет постоянно нести ответ перед продюсером, хотя Джордж и не стремился ограничивать такого оригинального режиссера». Лукас согласился с оценкой Хэмилла. «Наверное, я слишком надавил на него»
[1083].
Лукас решил, что лучше искать не визионера, а рабочую лошадку – желательно кого-то с телевидения, где режиссер всегда полностью подчинялся исполнительному продюсеру. В начале 1981-го Лукас увидел триллер «Игольное ушко» валлийского режиссера Ричарда Маркуэнда, который большую часть карьеры снимал телефильмы, в том числе фильм-биографию 1979 года «Рождение “Битлз”». Как и Линча, Лукас пригласил Маркуэнда на ранчо, где тот провел с Лукасом и Маршей целый день, остался на ужин, а затем до позднего вечера говорил с ними. «[Лукас] решил, что с Ричардом ему будет комфортно, – сообщил один источник, – этот режиссер сможет понять самое главное: это фильм Джорджа»
[1084]. Такой подход устраивал Маркуэнда. «Я обожал “Звездные войны”, – говорил он. – И медлил с решением по “Джедаю” только из-за боязни, что кто-нибудь будет считать меня ответственным за успех такой картины»
[1085]. Лукас был рад, что Маркуэнд уважает необходимость работать по графику и без превышения бюджета, но больше всего ему нравилось, что сговорчивый Маркуэнд готов максимально придерживаться его собственного видения. Маркуэнд сказал позднее: «У меня возникло ощущение, что, возможно, я окажусь лошадью, тянущей повозку, а Джордж будет править вожжами»
[1086]. И он оказался прав.
Последней частью мозаики был сценарист. Сначала Лукас собирался написать весь сценарий «Джедая» сам, а не передавать синопсис истории сценаристу, как было с «Империей». Но писательство, как обычно, давалось ему тяжело, и Лукас оставил последние страницы пустыми, поскольку знал, что все можно будет исправить, когда он передаст черновик своему сценаристу Лоуренсу Каздану. Лукас сомневался, что Каздан согласится на эту работу: после «Жара тела» тот стал успешным режиссером-сценаристом. Но, как выяснилось, Каздана стоило только попросить. «Я сам удивился, когда осознал, что пишу “Джедая” – ведь я уже был режиссером и не собирался опять писать для других, – рассказывал Каздан. – Но Джордж попросил у меня одолжения, а ведь он мне так помог»
[1087].
