Он преуспел невероятно, хотя и не сразу. Прибыль первых выходных, в сумме составившая 8 миллионов долларов, немного разочаровывала, но была ожидаемой, так как фильм выпустили почти без рекламы. Даже афиши фильма больше упирали на сотрудничество Спилберга и Лукаса, а не на сам фильм. Спилберг и Лукас вновь следили за происходящим с гавайского пляжа и строили традиционный песочный замок на удачу, пока приходила информация о цифрах. «Я думал, мы провалились, – сказал Спилберг, – [однако] в тот раз замок продержался очень долго. Его не смыло сразу же – это наш проверенный способ выяснить, будет ли фильм успешным. Такое странное суеверие»
[1101]. К концу 1981 года «В поисках утраченного ковчега» заработал 160 миллионов и стал самым прибыльным фильмом года. К апрелю 1982-го он занял четвертое место в списке самых прибыльных фильмов, устроившись вслед за «Звездными войнами», «Челюстями» и «Империя наносит ответный удар». Конечно, суеверие.
Джордж и Марша прилетели в Лондон 7 января 1982 года, за четыре дня до начала съемок «Мести джедая» в «Элстри». Они прилетели не вдвоем; пять месяцев назад, после многих лет безуспешных попыток зачать ребенка, Лукасы удочерили новорожденную девочку и назвали ее Амандой. Лукас держал ее в руках уже через несколько часов после рождения и сразу почувствовал, что сам переродился. «Меня будто поразила молния, – вспоминал он. – Всегда сложно заниматься такой всепоглощающей работой и при этом вести личную жизнь. После “Звездных войн” я поставил себе определенные цели в жизни. Первая состояла в том, чтобы обрести независимость от Голливуда, вторая – завести ребенка. Когда есть дети, появляются новые приоритеты»
[1102]. Лукас наверняка говорил искренне, но по мере съемок «Джедая» ему сложнее и сложнее было ставить семью в приоритет. А когда работа над фильмом подошла к концу, его личная жизнь превратилась в руины.
Лукас нанял Ричарда Маркуэнда в основном потому, что чувствовал: Маркуэнд будет ближе всех придерживаться его видения фильма – не будет комических импровизаций или претенциозных переработок сцен, которые все уже были раскадрованы, – и как только Лукас приехал в Лондон, он, по сути, взял на себя весь фильм. «Джордж вошел – и больше не вышел, – сказал продюсер Роберт Уоттс. – Ричард не схватывал все сразу, и Джордж беспокоился, поэтому он так и не ушел». Лукас стоял над душой и у Кершнера во время съемок «Империи», но Кершнер, более зрелый и опытный режиссер, он умел давать отпор своему продюсеру. Мягкий Маркуэнд был не такой. «Он побаивался Джорджа», – вспоминал художник-постановщик Норман Рейнольдс
[1103]. Маркуэнд сравнил свою работу с «попытками поставить “Короля Лира”, пока Шекспир сидит в соседней комнате»
[1104].
Лукас понимал, что мешает Маркуэнду, но ему было все равно. Маркуэнд «по сути снимал фильм, который уже был весь расписан, [и] последнее слово всегда оставалось за мной», – сказал Лукас
[1105]. Актерский состав и съемочная группа обычно обращались к Лукасу за указаниями или наставлениями, даже если Маркуэнд стоял неподалеку. Маркуэнд, стараясь заполучить контроль над съемками, пытался не проявлять раздражения и делал хорошую мину при плохой игре: утверждал, что и впрямь хочет, чтобы Лукас находился на съемочной площадке и раздавал советы. «Чтобы я сделал все правильно, вам придется жертвовать своим временем, – сказал он Лукасу. – Мне нравится, когда мой продюсер поблизости. А вы больше, чем продюсер, вы придумали всю эту историю, так что давайте сделаем все как надо»
[1106]. Но Лукас не ограничивался советами и руководством вспомогательной операторской группой; «Джордж донимал Ричарда Маркуэнда, пока тот не делал более-менее то, что нужно», – рассказывал Керц
[1107]. Обычно с утра Лукас просил Маркуэнда показать раскадровку предстоящей смены по КПП (каледарно-постановочному плану) – этот документ большинство режиссеров берегут как личный дневник. Лукас настаивал на «документальном» стиле, который он применил сам в «Звездных войнах»: множество камер снимают действие с разных ракурсов, чтобы потом при монтаже выбрать лучший вариант. Маркуэнда это сердило. «Я немножко навязывал свою точку зрения, как это у меня обычно бывает», – признавался Лукас
[1108]. «Возможно, мне легче бы было делать все это самому, чем отдавать на откуп кому-то другому»
[1109]. Маркуэнду оставалось стоять в стороне, как сказал Уоттс, и «слушать объяснения Джорджа, а затем делать вид, будто это изначально была его идея»
[1110].
Не все идеи Лукаса принимались на ура. И актеров, и съемочную группу несколько раздражали его новые герои, эвоки. Лукас вновь и вновь отправлял персонажей на переработку, пока не остановился на облике милого плюшевого медведя («Нужно не бояться быть милыми, – объяснял Лукас позднее журналу «Роллинг Стоун». – Худшее, что может произойти, – нас за это раскритикуют»
[1111]). Ральф Маккуорри только обреченно взмахивал руками. «Казалось, что все это чересчур очевидный маркетинговый ход, – рассказал один художник. – Думаю, Ральф был не слишком доволен». Но Лукас полюбил новых героев и попросил режиссера вспомогательной группы, Роджера Кристиана, снять побольше танцев и празднеств эвоков для финальной сцены «Джедая». «Я начал съемки, и Джорджу все безумно нравилось, но я все время просил: “Пожалуйста, пусть это снимает кто-то другой”, – говорил Кристиан. – Джордж любил этих героев, а все остальные – нет»
[1112]. Лукас был так очарован одним из юных актеров в костюме эвока, одиннадцатилетним Уориком Дэвисом, что заключил с ним договор на еще один проект, идея которого была тогда на зачаточной стадии: сказка с маленьким человеком в главной роли. Позже на основе этой идеи родился фильм «Уиллоу».
Последние недели съемок «Джедая» проходили на натуре, в пустыне рядом с городом Юма в Аризоне, которая стала фоном для Татуина, и в Кресчент-Сити в Калифорнии – это был фон для лесистой луны Эндора. Чтобы сохранить съемки в секрете, Лукас, Казанян и «Лукасфильм» маркировали шляпы руководителей, планшеты и катушки пленки названием выдуманного фильма ужасов «Голубой урожай». Однако маскировка провалилась в Юме – любители погонять на багги заметили Харрисона Форда на гигантском скифе Джаббы Хатта и поняли, что к чему. Как и в Лондоне, Лукас тенью ходил за Маркуэндом по аризонской пустыне, пока тот снимал драки и каскадерские трюки, и советами не ограничивался. «Ричард руководил съемками сцен, но Лукас всегда стоял рядом вроде главного советника, – дипломатично описывал ситуацию сопродюсер Джим Блум. Лукаса особенно расстраивала пасть сарлакка на дне гигантской ямы, вырытой в песке пустыни. Лукас размышлял, стоит ли вообще показывать монстра, и ругался с Казаняном из-за стоимости этого эффекта. Существо – огромный круглый рот, усыпанный рядами зубов, – выглядело ужасающе, хотя чем-то напоминало определенную часть женского тела – Кэрри Фишер называла сарлакка “песчаной вагиной”»
[1113]. Лукас только вздыхал в раздражении.
