Начало съемок было запланировано на май – июнь 2000 года, и Лукас начал нервничать из-за сроков в конце 1999-го. Он все больше и больше времени проводил в кабинете за сценарием, и все меньше – просматривая работы с Дагом Чиангом. «Позже, когда начался аврал, я работал и по субботам, писал четыре дня в неделю, – сказал Лукас. – Но даже так мне приходилось работать ужасно много и быстро, чтобы закончить все черновики за оставшееся время»
[1383]. В апреле 2000 года, когда оставалось меньше двух месяцев до съемок, Лукас наконец попросил помощи у сценариста Джонатана Хейлса – еще одного выпускника «Молодого Индианы Джонса», – и закрылся с ним на ранчо, чтобы обсудить все изменения сюжета: Лукас в основном говорил, а Хейлс быстро строчил заметки. Затем Хейлс улетел домой в Лондон, чтобы переписать сценарий, а Лукас отправился в Лонг-Бич на ежегодные гонки знаменитостей Toyota Pro. Вновь вернувшись к гонкам в последнее десятилетие, он больше их не бросал.
Хейлс закончил работу почти впритык и отправил переписанный сценарий Лукасу 23 июня, когда тот как раз улетал в Сидней для начала съемок. Хотя актерский состав и съемочная группа уже готовились к съемкам, ни у кого на руках не было полного сценария. Камеры были готовы снимать, но Лукас еще раз перечитал черновик Хейлса и позвонил сценаристу в Лондон. «Кое-что из этого великолепно, кое-что не столь великолепно, – сказал он Хейлсу с типичной прямотой. – Мы будем говорить о том, что вышло не столь великолепно»
[1384]. Такая тактика была грубой, но эффективной; она сработала с Лоуренсом Казданом в восьмидесятые и сработала сейчас с Хейлсом; Хейлс отправил в Сидней последний отредактированный вариант, когда Лукас уже начал снимать.
Съемки начались 26 июня 2000 года, в понедельник: Лукас снимал актера Иена Макдермида в образе двуличного Верховного Канцлера Палпатина в шестом павильоне «Фокс», где стояли лишь подиум и подвижная платформа. Остальная часть павильона была полностью покрыта синим экраном, на котором ILM позднее дорисовала огромные залы Галактического Сената. Макдермида это немного дезориентировало. «Сценарий появился в последнюю минуту, – вспоминал Макдермид. – Я висел в воздухе на этой платформе, на меня глядела камера, а я обращался скорее к крестикам и отметкам, а не к настоящим актерам». Однако первое появление вполне настоящего R2-D2 подбодрило съемочную группу. «Все немного без ума от Арту», – сказал Юэн Макгрегор
[1385].
С таким же уважительным восхищением съемочная группа встретила пятидесятичетырехлетнего Энтони Дэниелса, который не надевал полный костюм C-3PO с завершения съемок «Возвращения джедая» почти двадцать лет назад. В первый день съемок Дэниелс застегнул костюм золотого дроида – тусклый и почти серый в «Эпизоде II», – а затем медленно зашаркал по павильону к Лукасу. Съемочная группа почтительно расступалась перед ним: кто-то с изумлением разевал рот, кто-то улыбался, остальные махали ему и кричали: «Привет, Трипио!» Наконец Дэниелс аккуратно приблизился к Лукасу. «Здравствуйте, я Си-Трипио, – сказал он знакомым голосом, лишь немного приглушенным маской, и протянул ладонь. – А вас как зовут?»
«Я… в шоке, – сказал Лукас с искренней теплотой. – В шоке, что ты еще влезаешь в этот костюм!»
[1386]
Лукас обожал снимать в цифровом высококачественном формате. Материал записывался на цифровую видеоленту, которую можно было сразу загрузить на компьютер для монтажа, поэтому он мог просматривать отснятый материал в конце каждого дня, и ему не приходилось волноваться из-за испорченных негативов, порванной перфорации или засвеченной пленки – всего того, что так раздражало его при работе над первой трилогией «Звездных войн». Более того, цифровые камеры не нужно было отключать и перезаряжать пленкой – после чего требовалась бы настройка цвета и фокусировка, – так что Лукас мог просто направить камеру в нужную сторону и начать снимать: у него не только стало меньше стрессов, но он также успевал снимать больше дублей каждый день, чем с традиционной камерой. «Эта технология превосходит пленку во всех областях, и она дешевле, – говорил Лукас будничным тоном. – Нужно быть сумасшедшим, чтобы не снимать так»
[1387].
Чем больше Лукас экспериментировал с новой технологией, тем больше ее любил. Пока он щурился на декорации через камеру, он размышлял, можно ли обойтись вообще без декораций, снимать актеров только на фоне синего экрана и вставлять все декорации позже на компьютере. Руководитель отдела ILM Джон Нолл отговорил Лукаса от подобного хода, объяснив, что компьютерным аниматорам пока тяжело имитировать тени и отражения, создаваемые материальными объектами – этот аргумент Лукас принял, но с трудом. Однако оператору Дэвиду Тэттерстоллу такая техника тоже не пришлась по нраву. «Синий экран – необходимая и неотъемлемая часть съемок «Звездных войн», но она не из моих любимых, – говорил Тэттерстолл. – Кажется, она нравится лишь Джорджу… В освещении синего экрана нет художественности; это просто технический процесс»
[1388].
Однако Лукас продолжал утверждать, что съемки в цифровом формате не просто технический трюк; он считал, что так кинематографисты работают усерднее. Потому что высокая четкость цифровой записи, по определению, раскрывает любые несовершенства в декорациях или гриме – мельчайшие пятна или разводы кисти проступают на такой записи, – Лукас считал, что по этой причине все будут старательнее работать над правдоподобностью декораций, грима и костюмов. Для перфекциониста вроде Лукаса, который мучился над каждой деталью в каждом кадре фильма, это был еще один способ убедиться, что на экране все будет выглядеть именно так, как ему хочется. Нельзя мухлевать или экономить; камера с высоким разрешением выдаст все твои промахи.
Однако от синего экрана уставал не только оператор Лукаса; актеров по-прежнему ставила в тупик необходимость работать без материальных декораций и с горсткой реальных персонажей. «Это немного похоже на шахматы… а я плохой шахматист, – говорил Макгрегор. – Ты играешь свою роль и можешь лишь надеяться, что компьютерный парень синхронизирует свои действия с твоими. Это странный процесс»
[1389]. Девятнадцатилетний Хейден Кристенсен, выбранный на роль Энакина Скайуокера после целого года поисков (на эту роль подумывали взять Леонардо Ди Каприо), тоже временами считал синий экран дезориентирующим. «Обычно мы просто стояли посреди синего моря и не очень понимали, куда нужно смотреть», – сказал Кристенсен
[1390]. А вот семидесятивосьмилетний английский актер Кристофер Ли, который в шестидесятые много времени провел на съемках дешевых ужасов компании «Хаммер», без проблем подыгрывал невидимым монстрам и с удовольствием бросился в бой с компьютерным Йодой, драматично рубил и сек маленького мастера-джедая, которого не было в этой сцене еще как минимум шесть месяцев.
