— Желание угодить господину, — отшутилась я. — На меня снизошло вдохновение.
Жюри не задержалось надолго. Не прошло и десяти минут, как почтенная процессия в черных плащах, похожая на стаю стервятников, прошествовала на свое место возле кресла Леона.
— Ну, господа магики, кого вы у меня забираете? — ухмыльнулся наместник.
Элган ответил, взаимно ухмыляясь:
— Понимаю ваше нетерпение, милорд. Вы хотели бы оставить себе весь прелестный цветник. Однако вам придется ограничиться лишь одной розой из него. Испытание за испытанием, мы отыщем для вас эту розу. И вот первый шаг к ней. Позвольте огласить баллы, которые заработали невесты за это испытание.
Вновь настала тишина, как после моего выступления. Элган развернул перед собой свиток и начал произносить имена и цифры. Наверно, те самые баллы. Шли они по возрастающей. Мое имя прозвучало тринадцатым. Передо мной — Лиама Галхер, выступавшая первой. А перед ней — Киара. Стало быть, мы втроем завоевали золото, серебро и бронзу.
Имена сестер до сих пор не прозвучали. Ни Алис, ни Кенны. Я затаила дыхание, опасаясь поверить. Неужели я избавлюсь от них?
Будто в ответ на мои мысли — и наверняка не только мои — Элган театрально вздохнул:
— Лорды, леди. Вы не услышали трех имен. Как ни прискорбно признавать, три невесты не прошли испытание. Отбор для них закончен. Увы, таков порядок. Все уже поняли, кто сегодня покинет дворец наместника. И тем не менее я назову эти имена. С глубочайшим сочувствием к бывшим участницам отбора. Леди Герела Кевман. Леди Кенна Вальдер. Леди Алис Вальдер. Вы можете посетить торжественный ужин невест или отказаться от него — на ваше усмотрение. Никто не осудит, если вы не пожелаете разделить радость победителей. Но мы будем рады видеть вас.
Я посмотрела на всех проигравших. Леди Кевман воспрянула духом. Она была тут чужой и понимала, что ее ничего не ждет, кроме неприятностей и унижений. Вылет из отбора принес ей облегчение и свободу. Как принес бы мне, если бы я знала способ вернуться на Землю.
Побелевшие сестры смотрели только на Шиллу. Будто никто, кроме нее одной, во дворце не мог их защитить.
А с той в один момент слетел весь гонор. По крайней мере, так мне показалось. Подняв голову, мачеха пролепетала дрожащими губами:
— Ваше чародейшество… Лорд-наместник… Будет ли дозволено мне высказаться? Как дуэнье всех моих воспитанниц… пусть и не всех вместе до конца сегодняшнего испытания.
Элган одарил мачеху свинцовым взглядом. Будто и не распинался только что о глубоком сочувствии к выбывшим. Ни крохи сочувствия у него не было, и быть не могло.
Теперь понятно, почему жюри выбрало жертв так быстро. Придворный маг заранее знал, кто должен выбыть, и просто озвучил решение. Он ведь сказал тогда мне мысленным голосом: «Это лишь начало». Ну а теперь настал финал.
— У вас две минуты, леди Вальдер.
Набрав в грудь воздуха, Шилла заговорила:
— Лорды, леди. Этот день должен бы стать днем торжества для семейства Вальдеров. Хоть мои дочери и выбыли из отбора — не понимаю, правда, почему обе! — один член нашего рода остался. И не просто остался — набрал больше всего баллов.
Падчерица, которая до вчерашнего дня была моей подопечной. Фаворитка господина отбора.
У меня отчего-то похолодели пальцы ног. Казалось бы, что такого сейчас могла сказать или сделать Шилла. Ее унизили все, у кого во дворце и отборе была власть. Элган, Леон, Валла. Она рухнула в пропасть. А я, наоборот, вознеслась.
Вот только душа трепетала, предчувствуя угрозу.
Шилла продолжала:
— Лорд наместник. Ваше чародейшество. Я знаю свою падчерицу с малых лет. Я заменила ей мать. Сегодня ее пение потрясло и зачаровало вас и всех гостей. Рианна получила больше всего баллов и вновь завоевала ваше расположение. Но если бы вы видели ее раньше так близко, как видела я, вы подивились бы не меньше моего.
— Ваше время истекает, леди Вальдер, — бросил Элган скучающе. — Ближе к делу.
— Ваше чародейшество, — скороговоркой заговорила Шилла. — Я дивилась, как изменилась моя падчерица после того, как лорд Леон прилетел в наш замок и приказал ей явиться на отбор. Она стала дерзить мне и моим дочерям — а ведь раньше была скромницей и тихоней. Она иначе двигается. Иначе говорит. Мы с дочерьми решили, она осмелела и считает себя победительницей отбора. Но изменения слишком велики.
Я перестала дышать. Все еще отказываясь верить разумом, сердцем я чуяла, к чему клонит мачеха.
— Вы можете считать меня мнительной, лорды и леди. Можете думать, я облыжно оговариваю падчерицу из любви к родным дочерям. Но я не голословна! Моя младшая дочь нашла у Рианны это.
Шилла извлекла из кармана листок бумаги, подошла к Элгану и протянула ему. Мне не надо было смотреть, чтобы понимать, что это. Нотная запись песни.
— Посмотрите, ваше чародейшество. Вам знакомы эти знаки и символы? Мне — нет. Сомневаюсь, что хотя бы одному из присутствующих они ведомы. Рианна смотрела на это, когда репетировала песню. Как вы думаете, почему все слушали ее как завороженные? Почему забыли обо всем, когда она пела? Такое происходило, пока пела хоть одна другая невеста? Такое происходило с вами, когда вы слушали другие песни раньше?
Зал безмолвствовал. Элган пристально изучал злополучную нотную запись. Затем поднял глаза и посмотрел на меня холодным прищуренным взором.
А Шилла вновь раскрыла рот, и каждое ее слово звучало точно очередной гвоздь в крышку моего гроба:
— Лорды, леди. Все мы любим красивое пение. Но пение — это лишь пение. Моя падчерица… а вернее — то, что кроется за ее обличьем, не просто пело. Нас зачаровала иная, нечеловеческая сила. Знаки, которые чертила рука Рианны, заключают в себе черную магию. А ее пение было проклятым ритуалом.
Она вытянула руку и ткнула в мою сторону указательным пальцем.
— Это не Рианна Вальдер. Это демон хейоса в ее теле!
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ГЛАВА 1
В первое мгновение я даже не испугалась. Больше того — испытала облегчение на долю секунды. Это же бред сивой кобылы. Никто не поверит Шилле. Я провела некоторое время с людьми этого мира. Они разумны и адекватны. Я не встретила ни одного полоумного фанатика.
Если бы она выдала иное… например, прежнюю версию о припадочной падчерице. Любую другую ложь — грязную, но правдоподобную. Но демон хейоса — полная чушь! На нее саму посмотрят как на душевнобольную.
С такими чувствами я обвела взглядом зал.
И ощутила, как подступает к сердцу холодок. Так хорошо знакомый мне с первых секунд пребывания в этом мире. Ноги стали ватными, и я оперлась на ограждение подиума, чтобы не свалиться плашмя на пол.
Никто в зале не смотрел на Шиллу как на душевнобольную. Все взгляды устремились на меня. Со страхом и подозрением.
