Дарвин также прекрасно знал об этом разрыве в конце мелового периода. В “Происхождении видов” он заметил, что исчезновение аммонитов произошло “изумительно быстро”. И так же, как Лайель, он проигнорировал то, о чем это исчезновение говорило. Он писал:
Что касается меня… я смотрю на геологическую летопись как на историю мира, не вполне сохранившуюся и написанную на менявшемся языке, историю, из которой у нас имеется только один последний том, касающийся только двух или трех стран. От этого тома сохранилась лишь в некоторых местах краткая глава, и на каждой странице только местами уцелело по нескольку строчек40
[30].
Фрагментарностью летописи, по мнению Дарвина, и объяснялась кажущаяся видимость резких изменений: “что касается внезапного, по видимости, истребления целых семейств или отрядов”, необходимо помнить, что “обширные промежутки времени”, вероятно, остались незафиксированными. Если бы свидетельства об этих интервалах не были утеряны, они показали бы “очень медленное истребление”. В этом отношении Дарвин вслед за Лайелем продолжал переворачивать геологические факты с ног на голову. “…Так глубоко наше невежество и так велика самонадеянность, что мы удивляемся, когда слышим о вымирании какого-нибудь органического существа и, не видя тому причины, взываем к катаклизмам, чтобы опустошить землю…” 40
[31] – заявлял он.
Преемники Дарвина унаследовали модель “очень медленного истребления”. Униформизм заранее исключал возможность каких бы то ни было внезапных или масштабных изменений. Но чем глубже изучалась палеонтологическая летопись, тем сложнее становилось утверждать, что целая эпоха в десятки миллионов лет каким-то образом пропала без вести. Эта усиливающаяся напряженность привела к появлению целого ряда все более и более вымученных объяснений. Возможно, и был своего рода “кризис” в конце мелового периода, но он должен был быть очень затяжным. Вероятно, потери в конце того периода действительно составили “массовое вымирание”, но массовые вымирания не следует путать с “катастрофами”. В тот же год, когда Альваресы опубликовали свою работу в журнале Science, Джордж Гейлорд Симпсон – пожалуй, самый авторитетный палеонтолог того времени – написал, что “переворот” в конце мелового периода надо рассматривать как часть “длительного и фактически непрерывного процесса”57.
В контексте “жесткого униформизма” гипотеза столкновения была хуже, чем просто неверной. Альваресы претендовали на объяснение события, которого не было – и которого не могло быть. Это напоминало торговлю лицензированным лекарством от вымышленной болезни. Через несколько лет после того, как отец и сын обнародовали свою гипотезу, на собрании Общества палеонтологии позвоночных был проведен неформальный опрос. Большинство опрошенных согласились, что некое космическое столкновение действительно могло произойти. Но лишь один из двадцати полагал, что это имеет отношение к вымиранию динозавров. Один палеонтолог на собрании обозвал гипотезу Альваресов “бредом собачьим”53.
Тем временем доказательства истинности гипотезы продолжали накапливаться.
Первое независимое подтверждение пришло в виде крошечных песчинок минерала, известного под названием “шоковый кварц”. При сильном увеличении на его гранях видны как бы царапины – результат растрескивания под действием высокого давления, деформировавшего структуру кристалла. Шоковый кварц был впервые обнаружен в местах проведения ядерных испытаний, а затем найден в непосредственной близости от метеоритных кратеров. В 1984 году крупинки шокового кварца обнаружили в слое глины мел-третичной, или K-T, границы в восточной части Монтаны58. (Литера K используется для обозначения мелового периода, поскольку C уже занята под каменноугольный
[32]; в наши дни мел-третичная граница называется мел-палеогеновой, или K-Pg.)
Следующее подтверждение появилось в Южном Техасе, в странном слое песчаника конца мелового периода – словно бы созданном гигантским цунами. Уолтер Альварес понял, что, если действительно произошло грандиозное, вызванное неким столкновением цунами, оно смыло бы береговую линию и оставило характерный след в осадочных породах. Он просмотрел отчеты о тысячах кернов осадочных пород, извлеченных из земной коры под океанами, и обнаружил такой след в кернах из Мексиканского залива. И наконец, у полуострова Юкатан был открыт (точнее, переоткрыт) кратер диаметром около ста пятидесяти километров. Погребенный под более молодыми отложениями толщиной в километр, кратер впервые обнаружили при геофизических исследованиях, проведенных в 1950-х годах мексиканской государственной нефтяной компанией. Геологи компании решили, что это следы подводного вулкана, а поскольку вулканы не дают нефть
[33], о нем немедленно забыли. Когда Альваресы отправились искать керны, извлеченные компанией в том регионе, им сказали, что пробы погибли при пожаре; на самом деле они просто куда-то подевались. В конце концов керны были найдены в 1991 году. В них обнаружился слой стекла – образовавшегося, когда горные породы расплавились, а затем быстро остыли, – прямо на K-T границе. Для лагеря Альваресов это стало решающим доводом, которого также оказалось достаточно для того, чтобы многие ученые, до тех пор не присоединившиеся ни к одному лагерю, примкнули к сторонникам импактной теории. “Существование кратера подтверждает теорию вымирания”, – заявила Times. К тому времени Луис Альварес уже умер от осложнений, вызванных раком пищевода. Уолтер окрестил это геологическое образование Кратером судьбы, но широко известен тот стал как Чиксулуб – по названию близлежащего города.
“Те одиннадцать лет тянулись тогда очень долго, но, оглядываясь назад, я вижу, что они пролетели как один миг”, – рассказывал мне Уолтер. “Только задумайтесь на мгновенье! Был брошен вызов униформистским взглядам, согласно которым учили всех геологов и палеонтологов, как и их преподавателей, и преподавателей их преподавателей, и так далее до Лайеля. И что же? Люди смотрели на имеющиеся доказательства. И постепенно все же пришли к тому, чтобы изменить свое мнение”.
Кратер Чиксулуб у полуострова Юкатан погребен под километровой толщей осадочных отложений
Когда Альваресы обнародовали свою гипотезу, они знали только о трех местонахождениях, где был представлен богатый иридием слой: два из них – в Европе – Уолтер посетил лично, а образцы из третьего им прислали из Новой Зеландии. В последующие десятилетия были обнаружены еще десятки подобных мест, одно из которых оказалось неподалеку от нудистского пляжа в Биаррице, второе – в тунисской пустыне, а третье – в пригороде Нью-Джерси. Нил Лэндмен, палеонтолог, специализирующийся на аммонитах, часто ездит в это последнее место, и одним теплым осенним днем я решила поехать вместе с ним. Мы встретились у Американского музея естественной истории, на Манхэттене, где у Лэндмена офис в башне с видом на Центральный парк, и в сопровождении пары магистрантов направились на юг к туннелю Линкольна.
