Остров Уан-Три и окружающий его риф, вид с воздуха
Исследовательская станция острова Уан-Три очень незатейлива. Она состоит из двух полевых лабораторий, пары хижин и домика с биотуалетом. Хижины стоят прямо на коралловом щебне, почти безо всякого пола, поэтому даже внутри них вы чувствуете себя как снаружи. Группы ученых со всего мира резервируют места на станции, чтобы поработать там несколько недель или месяцев. Однажды кто-то, должно быть, решил, что каждой группе следует оставлять на стенах хижин запись о своем посещении. “ДОХОДИМ ДО СУТИ В 2004-М” – гласит одна из надписей, сделанная фломастером. В числе других есть такие:
крабовая бригада: клешни в дело – 2005
секс коралловых полипов – 2008
флуоресцентная команда – 2009
Американо-израильская группа, работавшая во время моего пребывания на острове, уже бывала там дважды. Сентенция с первого визита – “ИЗЛИВАЯ КИСЛОТУ НА КОРАЛЛЫ” – сопровождалась изображением шприца, из которого на земной шар падала капля, похожая на кровь. Последнее сообщение группы было посвящено месту ее исследований – участку кораллов, известному как DK-13. Он расположен на рифе настолько далеко от станции, что, с учетом местных средств сообщения, с тем же успехом мог бы находиться и на Луне.
Надпись на стене предупреждала: “DK-13: НИКТО НЕ УСЛЫШИТ ТВОИХ КРИКОВ”.
* * *
Первым европейцем, достигшим Большого Барьерного рифа, стал капитан Джеймс Кук. Весной 1770 года Кук плыл вдоль восточного побережья Австралии, когда его корабль “Индевор” налетел на участок рифа примерно в пятидесяти километрах к юго-востоку от места, которое сейчас неслучайно называется Куктауном. За борт отправилось все, что только можно было выбросить для облегчения веса (включая корабельную пушку), и “Индевору” с пробоиной удалось кое-как добраться до суши, где экипаж провел следующие два месяца, занимаясь починкой корпуса. Кука привело в замешательство то, что он описал как “стену из коралловых скал, поднимающуюся почти перпендикулярно из бездонного океана”88. Он понимал, что риф имел биологическое происхождение и был “сформирован в море животными”. Но каким образом, недоумевал позже Кук, риф оказался “поднятым на такую высоту”?88
Вопрос, как возникли коралловые рифы, оставался открытым и шестьдесят лет спустя, когда Лайель сел писать “Основы геологии”. Хотя сам Лайель никогда не видел рифов, он глубоко ими интересовался – и посвятил часть второго тома предположениям об их происхождении. Свою теорию – согласно которой рифы формировались вокруг кратеров потухших подводных вулканов – Лайель почти полностью позаимствовал у русского натуралиста по имени Иоганн Фридрих фон Эшшольц. (До того, как атолл Бикини получил такое название, он именовался куда менее соблазнительно – атоллом Эшшольца36
[62].)
Когда пришла очередь Дарвина выдвинуть свою теорию о происхождении рифов, у него было определенное преимущество – на некоторых из них он побывал. В ноябре 1835 года “Бигль” причалил к берегам Таити. Дарвин поднялся на одну из самых высоких точек острова, откуда мог видеть соседний остров Муреа. Он заметил, что Муреа опоясан рифом, подобно тому как офорт в раме окружен подложкой.
“Я рад, что мы побывали на этих островах”, написал Дарвин в своем дневнике, поскольку коралловые рифы “занимают не последнее место среди изумительных явлений природы”. Глядя с высоты на Муреа и окружавший его риф, Дарвин представил себе возможное будущее острова: если бы он затонул, то его риф превратился бы в атолл. Когда Дарвин вернулся в Лондон и поделился своей теорией погружения с Лайелем, тот, хотя и был впечатлен, предвидел сопротивление в научных кругах. “Не обольщайтесь надеждой, будто вам кто-то поверит, пока вы не начнете лысеть, как я”, – предупредил он.
Фактически споры насчет теории Дарвина, которой он посвятил свою книгу 1842 года “Строение и распределение коралловых рифов”, продолжались до 1950-х годов, когда ВМС США прибыли на Маршалловы острова, чтобы уничтожить некоторые из них. Готовясь к испытаниям водородной бомбы, военные пробурили ряд скважин на атолле Эниветок. По словам одного из биографов Дарвина, результаты бурения подтвердили, что теория ученого оказалась, по крайней мере в общих чертах, “поразительно верной”36.
Данное Дарвином описание коралловых рифов как одного из “изумительных явлений природы” также до сих пор справедливо. Действительно, чем больше становится известно о рифах, тем более удивительными они кажутся. Рифы – органические парадоксы: жесткие бастионы, сокрушающие корабли, созданные крошечными студенистыми существами. Рифы – это отчасти животные, отчасти растения, а отчасти минералы. Кишащие жизнью и в то же время по большей части мертвые.
Подобно морским ежам, морским звездам, двустворчатым моллюскам и усоногим, рифообразующие коралловые полипы успешно освоили алхимию кальцификации. Однако от других кальцифицирующих организмов их отличает то, что они не работают в одиночку, создавая, скажем, раковину или кальцитовые пластинки, а участвуют в совместных масштабных строительных проектах, продолжающихся на протяжении жизней многих поколений. Каждая особь вносит свой вклад в коллективный экзоскелет колонии. На рифе миллиарды полипов, принадлежащих ста с лишним различным видам, все посвящают себя этой основной задаче. При наличии достаточного времени (и подходящих условий) результат оказывается еще одним парадоксом: живое сооружение. Большой Барьерный риф простирается, с некоторыми разрывами, более чем на 2600 километров, а в ряде мест его ширина достигает 150 метров. В масштабах рифов комплекс в Гизе – просто игрушечные пирамидки.
Коралловые полипы
То, как кораллы меняют мир – реализуя колоссальные строительные проекты, вовлекающие множество поколений, – отчасти похоже на то, как люди меняют мир, с одним существенным отличием. Кораллы не вытесняют других существ, а помогают им. Тысячи, а то и миллионы, видов сформировались в процессе эволюции зависимыми от коралловых рифов: напрямую, ища на рифе защиты или пропитания, или косвенно – охотясь на те виды, которые ищут защиты или пропитания. Такое коэволюционное объединение работало на протяжении многих геологических эпох. Сейчас исследователи считают, что антропоцен ему не пережить. “Возможно, рифы станут первой большой экосистемой современной эпохи, которая падет жертвой экологического вымирания
[63]”, – заявили недавно трое британских ученых89. Некоторые считают, что рифы доживут до конца столетия, другие же отводят им еще меньше времени. В статье, опубликованной в журнале Nature, бывший руководитель исследовательской станции на острове Уан-Три Уве Хёх-Гульдберг предсказал, что если нынешние тенденции сохранятся, то примерно к 2050 году туристы, приезжающие на Большой Барьерный риф, увидят лишь “быстро рассыпающиеся груды обломков”90.
