Ученый объявил о начале проекта в 2006 году, подгадав как раз к 150-летней годовщине открытия в долине Неандерталь. К тому времени уже была опубликована полная версия человеческого генома, а также версии геномов шимпанзе, мыши и крысы. Однако люди, шимпанзе, мыши и крысы – организмы живые. А вот работать с останками намного сложнее. Когда организм умирает, его генетический материал начинает распадаться, так что вместо длинных цепочек ДНК в лучшем случае остаются лишь их фрагменты. Попытки понять, как именно все эти фрагменты друг с другом соотносятся, можно сравнить с попытками заново собрать телефонный справочник Манхэттена из страниц, пропущенных через шредер, смешанных со вчерашним мусором и оставленных гнить на свалке.
По завершении проекта станет возможно сопоставить геномы современного человека и неандертальца нуклеотид за нуклеотидом и определить, где конкретно они разнятся. Неандертальцы были потрясающе похожи на современных людей; возможно, они были самыми близкими нашими родственниками. И все же очевидно, что людьми они не были
[93]. Где-то в нашей ДНК кроется ключевая мутация (или, что более вероятно, ряд мутаций), разделившая нас с неандертальцами и превратившая в существ, способных сперва уничтожить своих ближайших родственников, а затем выкопать их кости и собрать их геном.
“Я хочу знать, что же изменилось у современных людей по сравнению с неандертальцами, обусловив такое различие, – объяснил Пэабо. – Что позволило нам сформировать неимоверные сообщества, разбрестись по всему миру и создать технологии – надеюсь, в этом никто не сомневается, – уникальные для нашего биологического вида? Для этого должны быть какие-то генетические основания, и они прячутся где-то в последовательности нуклеотидов”.
Кости из долины Неандерталь были обнаружены рабочими каменоломни, посчитавшими их простым мусором. Вполне вероятно, что они так и пропали бы, если бы владелец каменоломни не прослышал о находке и не настоял на том, чтобы останки – свод черепа, ключица, четыре кости руки, две бедренные кости, обломки пяти ребер и половина таза – были сохранены. Думая, что кости принадлежали пещерному медведю, он передал их местному учителю, Иоганну Карлу Фульроту, еще и специалисту по окаменелостям. Фульрот понял, что имеет дело с чем-то одновременно и более странным, и более знакомым, чем медведь. Он заявил, что останки принадлежат “примитивному представителю нашей расы”.
Это произошло примерно в то же время, когда Дарвин опубликовал “Происхождение видов”, и вскоре на кости стали ссылаться в дебатах о происхождении человека. Оппоненты теории эволюции отвергли заключение Фульрота. Кости, сказали они, принадлежали обычному человеку. Согласно одной из гипотез, то были кости какого-то казака, заблудившегося в тех краях в суматохе наполеоновских войн. Причина, по которой кости выглядели странно – бедра неандертальцев заметно искривлены, – заключалась якобы в том, что казак слишком много ездил верхом. По другой теории кости принадлежали человеку с рахитом. Он якобы так сильно страдал от своей болезни, что постоянно морщил лоб, в результате чего и образовались выступающие вперед надбровные дуги. (При этом никогда не объяснялось, зачем человеку с рахитом, испытывавшему постоянную боль, понадобилось лезть в гору и забираться в пещеру.)
В течение нескольких следующих десятилетий находили и другие кости, похожие на те из долины Неандерталь, – более толстые, чем у современных людей, – а также черепа диковинной формы. Разумеется, все эти находки нельзя было объяснить сказками о потерявшихся казаках или спелеологах, больных рахитом. Однако сторонников теории эволюции те кости тоже озадачили.
Черепа неандертальцев были очень большими – в среднем крупнее, чем у нас сегодня. Поэтому они не очень-то укладывались в концепцию, согласно которой все началось с обезьян с небольшим мозгом и постепенно привело к людям викторианской эпохи, мозг которых намного крупнее. В книге “Происхождение человека и половой отбор”, опубликованной в 1871 году, Дарвин упомянул неандертальцев лишь мимоходом. “…Должно допустить, что некоторые черепа весьма большой древности, например знаменитый неандертальский череп, были хорошо развиты и объемисты”, – отмечал он167
[94].
Одновременно и люди и нет, неандертальцы являют собой очевидный контраст с нами, и многое из того, что было написано о них после “Происхождения человека и полового отбора”, отражает неуклюжесть этой взаимосвязи. В 1908 году в пещере у Ла-Шапель-о-Сен в Южной Франции был обнаружен почти полный скелет. Он попал к палеонтологу Марселлену Булю, в парижский Национальный музей естественной истории. В серии монографий Буль предложил некую, так сказать, карикатурную версию того, как могли выглядеть неандертальцы: сгорбившиеся, звероподобные, с согнутыми коленями168. Их кости, писал Буль, обнаруживают “явно обезьянье расположение”, а форма черепа демонстрирует “преобладание исключительно пассивных или животных черт”169. Согласно Булю, изобретательность, “художественная и религиозная чувствительность”, а также способность к абстрактному мышлению были явно недоступны таким насупленным созданиям. Выводы Буля были внимательно изучены, а затем повторены многими его современниками. К примеру, британский антрополог сэр Графтон Эллиот Смит описывал неандертальцев как “сгорбленных, неуклюжих” существ, передвигавшихся на “исключительно неловких ногах”. (Также Смит заявлял, что “непривлекательность” неандертальцев “усиливалась густой шерстью на большей части тела”, хотя в те времена не было – и до сих пор нет – никаких доказательств того, что они были столь мохнатыми.)
Неандерталец – каким его представляли в 1909 году
В 1950-е годы анатомы Уильям Страус и Александр Кейв решили вновь изучить скелет из Ла-Шапель-о-Сен. Вторая мировая война – не говоря уже о Первой – показала, до какой звероподобности могут дойти самые современные из современных людей, а значит, неандертальцы заслуживают некоторой переоценки. Страус и Кейв определили, что положение тела, которое Буль счел естественным для неандертальцев, могло быть вызвано артритом. Неандертальцы не ходили ссутулившись или на полусогнутых ногах. Напротив, писали исследователи, если бы неандертальца побрили и одели в пиджачную пару, он привлек бы в нью-йоркском метро не больше внимания, чем “некоторые нынешние пассажиры”170. Позднее наукой было подтверждено, что неандертальцы – если, конечно, у них не было необходимости тайно прокатиться в нью-йоркской подземке – определенно ходили выпрямившись, а их походка вполне соответствовала нашей собственной.
В 1960-е годы американский археолог Ральф Солецки откопал останки нескольких неандертальцев в одной из пещер Северного Ирака. Один из них, названный Шанидар I, или сокращенно Нанди, при жизни получил серьезную травму головы, из-за чего как минимум частично ослеп. Его раны были излечены, а значит, о нем заботились остальные члены группы. Другой неандерталец, Шанидар IV, явно был по-настоящему похоронен, и результаты анализа почвы из места захоронения убедили Солецки в том, что Шанидар IV был погребен с цветами. Ученый принял это за свидетельство глубокой духовности неандертальцев.
