Эта конкретика исчезла лишь по видимости; она незаметно появилась в христианстве как конкретика «реальности метафизических фактов». Из-за древней первобытной конкретики, таким образом, для большинства людей невозможно обсуждать факты объективным эмпирическим образом. Это вызывает своего рода фанатическую одержимость идеями, вызванную анимой, которая очень часто блокирует научное понимание. Всегда есть надежда, что «где-то» идеи обладают абсолютной реальность, но это не дает возможности провести психологическое обсуждение. Психология считается «лишь» психологией, незначительной реальность по сравнению с «абсолютной истиной». Вот к чему привело пренебрежение Богиней!
В еврейской религии такая же конкретика появляется в Законе. В некоторых кругах ортодоксальных евреев некогда возникла сложная проблема: можно ли включать электрическую лампочку в субботу, поскольку в этот день запрещено зажигать огонь; этот вопрос серьезно обсуждался. Богиня-мать в еврейской религии официально не признается. Потому она скрыта в материальном аспекте Закона и в идее, что обещанное царство Мессии будет на этой земле, иными словами, оно будет материальным.
Все тоталитарные политические системы, вне зависимости от их ориентации, действуют тем же образом. Они вводят убеждения, которые совершенно конкретны, то есть «царство небесное» должно быть установлено здесь и только здесь, прямо на земле, причем любой ценой. Для них блаженство, счастье и психическое равновесие достижимы только на земле. Если человек верит в такую марксистскую, фашистскую или любую другую идеологию, то он спасен, а если нет, убит. Здесь конкретика идей достигает кульминации.
Однако, в наши дни этот односторонний материализм устарел, ведь современная физика признала, что нужно отказаться от описания материи как она есть и удовлетвориться созданием математических моделей, иными словами, психических представлений о ней. По сути, как отмечал Юнг, психика — это единственная реальность, которая доступна нам в непосредственном опыте. Слова «материальный» и «духовный» не более чем формальные разграничения, которые мы придаем психическим переживаниям; первое относится к тем переживаниям, которые приходят снаружи и из нашего тела; второе к внутренним переживаниям. Эта двойственность восприятия присуща структуре нашего эго-сознания, но в области бессознательного ей нет места. Как сформулировал это Юнг, вне этой двойственности восприятия мир, скорее всего, един, unus mundus
[144], и превосходит всякие сознательные представления о нём. И не случайно современная физика заинтересовалась парапсихологическими явлениями
[145]. На высшем витке спирали мы оказались в точке во времени, которая совпадает с периодом, во время которого у Луция-Апулея возникло любопытство (curiositas) к оккультному!
Хотя тайна материи признается немногими в христианской католической церкви и вообще не признается протестантами, она в скрытой форме сохранилась в алхимии, которая занималась поисками «божественной души в prima materia». Юнг изучил этот вопрос в Психологии и алхимии
[146] и Mysterium Coniunctionis и пытался донести до нашего сознания связь с «богиней» материи, появившейся в алхимии как богиня-мать Materia или женственная ainma mundi как душа в космической материи, а в других текстах как Mater Alchemia или даже попросту как Исида.
Второй аспект богини, упомянутый ранее, утраченный, когда она стала восприниматься как Ecclesia, был аспектом личностного человеческого существа. Так, принцип Эроса, то есть, индивидуальной связанности и теплоты, был заменен организацией, состоящей из законов и иерархий. Эта утрата сегодня стала такой очевидной и жестокой, что её не нужно обсуждать подробно. Это общечеловеческая проблема нашего времени par excellence.
Глава 12
Материя и женское
На следующее утро, прекрасным весенним днем, начинается процессия к морю во славу богини Исиды. Это празднество отмечается после зимы, когда корабли и лодки снова выходят в море, и люди несут к морю светильники и огни, чтобы проводить первый корабль. В процессии жрецы мистериального культа несут различные символы богини
[147], которые имеют глубокое символическое значение.
Один из жрецов несет золотой светильник в форме корабля, указывающий, что свет богини ведет над водами бессознательного. Другие жрецы несут небольшие алтари с богами, что соответствует египетскому обычаю мыть статуи богов, а потом возвращать их в храм. Один несет кадуцей Меркурия, а на символ правосудия указывает левая рука Исиды, которую нес другой жрец. Этот обычай древнее египетской цивилизации, ведь левая рука — очень древний апотропный талисман. В исламе он позже стал рукой Фатимы, дочери Мухаммеда, которая до сих пор защищает от дурного глаза.
Другим объектом был золотой сосуд в форме груди, символ богини-матери, наделяющий молоком и пропитанием. Возлияния молока всегда происходили над могилой Осириса, ведь считалось, что молоко может питать и оживлять мертвых
[148]. С исторической перспективы интересно, что Зосима из Панополиса, греко-египетский алхимик, чьи видения анализировал Юнг
[149], в своем трактате пространно пишет об этом «сосуде в форме груди», который использовали алхимики. Он говорит, что этот сосуд был «тайной искусства», так что здесь видна прямая и фактическая связь между символом мистерий Исиды и одним из древнейших алхимических документов
[150]. На самом деле, между этими двумя мирами существует огромное количество общего. Зосима, будучи египтянином, конечно же, был знаком с мистериями Исиды и потому использовал сосуды и инструменты её культа в на алхимическом пути. Следующим объектом была золотая корзина для зерна. Это тоже символ Осириса, который умирает и возрождается как зерно. В Каирском музее есть зерновая мумия в форме Осириса, покрытая льняным материалом, вымоченная и поддерживаемая в сырости, чтобы из нее прорастало зерно. Это была часть ритуала воскрешения.
За ними в процессии следует не описанный сосуд, а потом жрец со статуей Анубиса. Он отвечает за весь ритуал мумификации в Египте, ведь Анубис, бог с головой шакала, согласно мифу, нашел кости мертвого Осириса и снова собрал их.
Все объекты в процессии имеют особый смысл. Некоторые указывают на Исиду, другие — на Осириса. Но потом текст выделяет особенно святой символ: сияющая золотая урна небольшого размера, покрытая иероглифами, с далеко выступавшим горлышком с одной стороны и широкой ручкой, обвитой змеей, с другой. Апулей не описывает глубинного смысла этого сосуда, но говорит, что он представлял собой «нерушимую тайну», сокрытую «в нерушимом молчании». Этот круглый золотой сосуд напоминает нам прежде всего священный мистический сосуд в алхимии, который считался символом космической целостности. Например, Зосима говорит об алхимическом сосуде, что это круглая чаша, представляющая целостность космоса, в которой происходит алхимический процесс
[151]. В алхимии он представляет собой всеобъемлющий принцип и концепцию (concipere, «постигать») содержащегося; то есть, психологическое отношение или подход к материи, к таинству алхимии. Он символизирует концентрацию и полную глубинную интроверсию, необходимую для должного подхода к материи и тайне космоса. Все это и символизирует сосуд, и некоторые алхимические философы даже говорит, что lapisphilosophorum, философский камень, в сосуде и сам сосуд — это одно и то же, разные аспекты одной и той же тайны. У Апулея сосуд, вероятно, представляет Осириса. Мне было приятно обнаружить, что Меркельбах приходит к тем же выводам. Бесчисленные урны и сосуды с человеческими головами, найденные в Египте, символизировали Осириса. Он также часто представал как сосуд, наполненный водой Нила. Это был святейший символ, невыразимый символ; по своему смыслу он соответствовал преображенной гостии в великом таинстве католической церкви.
