Ожидая посвящения, Луций становится нетерпеливым, но текст говорит, что жрец проверяет его, дружески разговаривая, «как отцы обыкновенно сдерживают несвоевременные желания своих детей». (Это можно сравнить с поведением пациентов, которые после трех недель анализа сами хотят стать аналитиками!) Но жрец просит его быть терпеливым: Он же, муж степенный и известный строгим соблюдением религиозных обрядов, кротко и ласково, как отцы обыкновенно сдерживают несвоевременные желания своих детей, отклонял мою настойчивость, утешая и успокаивая меня в моем смятении добрыми надеждами.
— Ведь и день, — говорил он, — в который данное лицо можно посвящать, указывается божественным знамением, и жрец, которому придется совершать таинство, избирается тем же промыслом, даже необходимые издержки на церемонию устанавливаются таким же образом. — Ввиду всего этого он полагал, что мне нужно вооружиться немалым терпением, остерегаясь жадности и заносчивости, и стараться избегать обеих крайностей: будучи призванным — медлить и без зова — торопиться
[164].
Всякая спешка, говорит жрец, опасна:
Да и едва ли найдется из числа жрецов человек, столь лишенный рассудка и, больше того, готовый сам себя обречь на погибель, который осмелился бы без специального приказания богини совершить столь дерзостное и святотатственное дело и подвергнуть себя смертельной опасности: ведь и ключи от преисподней, и оплот спасения — в руках у богини
[165].
Позже Луций в другом сне узнает о времени и месте посвящения, а также имя великого жреца Митры, который посвятит его, потому что их связывает «какое-то божественное сродство светил». Утром, когда Луций рассказывает сон своему жрецу, выясняется, что жрец и сам узнал о том же во сне, и для церемонии все готово.
То, что жрец назван «Митрой»
[166], и то, что между ними есть соответствие в гороскопах, указывает на психологическое «родство», как бывает алхимическая «близость» или душевное родство между аналитиком и анализандом, так что верные отношения устанавливаются немедленно. Никто не захочет анализировать человека, которого находит отвратительным, хотя если есть негативные чувства, возможно, есть и родство.
Луция наставляют в священных текстах, некоторые из которых состоят из иероглифов, записанных по спирали. Такие рисунки из текста, записанного особым образом, существуют и обнаруживаются, кроме того, в некоторых ранних алхимических текстах. Текст начинается на внешнем конце спирали и движется к центру. Алхимические предписания и магические формулы иногда записывались в форме мандалы, что снова показывает связь алхимии с мистериальными культами. Луций-Апулей снова почти ничего не говорит о содержании этих наставлений, проявляя уважение к мистериям:
Я бы сказал, если бы позволено было говорить, ты бы узнал, если бы слышать было позволено. Но одинаковой опасности подвергаются в случае такого дерзкого любопытства и язык и уши
[167].
Даже в случаях христианской пропаганды против мистерий их подлинное содержание не выдавалось, что показывает их нуминозность, и даже когда посвященные обращались в другую религию, они были так глубоко тронуты, что не раскрывали тайны. Некоторые христианские Отцы Церкви сделали лишь несколько скудных упоминаний о мистериях. Сам Луций говорит:
Достиг я рубежей смерти, переступил порог Прозерпины и вспять вернулся, пройдя через все стихии; в полночь видел я солнце в сияющем блеске, предстал пред богами подземными и небесными и вблизи поклонился им
[168].
Вот и все, что мы знаем об этой части посвящения: видение полуночного солнца, иными словами, просветление, которое приходит снизу, и осознание высших и низших богов. Согласно египетской космографии, Ра пересекает небеса днем, а потом опускается на Западе. Ночью он плывет на лодке через подземный мир. Бог Сет убивает змея Anona каждую ночь, потом Ра появляется как Хепра, скарабей, на Востоке, после чего начинается дневное путешествие по небу.
В погребальном тексте Исиду называют «госпожой света в царстве тьмы»
[169]. Посвящения в мистерии Исиды и Осириса были подземными культами с хтоническим аспектом; потому Луций поклоняется полуночному солнцу. Посвящение — это спуск в подземный мир и просветление принципом сознания, которое появляется из бессознательного, в противоположность учениям коллективного бессознательного. (Они тоже могут даровать просветление, но это будет сияние дня.) Луций переживает все это в некой символической форме и поклоняется богам, соответствующим часам дня и ночи, различным персонификациями солнечного бога. Посвященный проходит всю ночь, а потом:
Настало утро, и по окончании богослужения я тронулся в путь, облаченный в двенадцать священных стол; хотя это относится к святым обрядам, но я могу говорить об этом без всякого затруднения, так как в то время масса народа могла все видеть. И действительно, повинуясь приказанию, я поднялся на деревянное возвышение в самой середине храма, против статуи богини, привлекая взоры своей одеждой — виссоновой, правда, но ярко расписанной. С плеч за спину до самых пят спускался у меня драгоценный плащ, и со всех сторон, откуда ни взгляни, был я украшен разноцветными изображениями животных: тут индийские драконы, там гиперборейские грифоны, порожденные другим миром и подобные крылатым птицам. Стола эта у посвященных называется олимпийской. В правой руке я держал ярко горящий факел; голову мою окружал великолепный венок из листьев ослепительно прекрасной пальмы, расходившихся в виде лучей. Вдруг завеса отдернулась, и, разукрашенный наподобие Солнца, словно воздвигнутая статуя, оказался я пред взорами народа. После этого я торжественно отпраздновал день своего духовного рождения, устроив обильное и веселое пиршество
[170].
Концовка указывает, что во время посвящения Луций не только прошел путём солнечного бога, но и слился с Солнцем в конце. Утром он сам стал новым богом солнца. То же самое практиковали в мистериях Митры, и это связано с известным solificatio, на которое ссылаются алхимические тексты
[171]. Там момент реализации делания часто описывается как появление солнца над горизонтом, что означает рождение новой формы сознания после спуска в бессознательное. Психологически solificatio соответствует завершению процесса индивидуации.
