Я невольно подошла к нему на пару шагов и расслышала конец последнего предложения:
«…не опуститься вниз, Тревизан? Это явно продлится недолго».
Ага. Это и есть Тревизан. Мужчина, которого Малипьеро взяли на прицел.
– Вы совершенно серьезно ожидаете, что я пойду смотреть свою новую лодку, прежде чем поприветствую своих гостей? – с усмешкой спросил Тревизан.
– Ну, дело не в новой лодке, а в подарке, который там находится. Подарок для вас от нашей семьи, позволю себе заметить. Моему отцу не терпится вам его показать. Моему брату и мне самому тоже.
Тревизан поднял брови.
– Почему бы вам не принести его с собой?
– Невозможно. Вам придется спуститься вниз, в водный зал. Лодка находится прямо там.
– Теперь вы вызвали у меня настоящее любопытство. Вы настоящий мастер убеждения.
Тревизан положил руку Альвису на плечо.
– Ну ладно, я пойду с вами и посмотрю, что там. Хотя бы ради того, чтобы я мог достойным образом поблагодарить за это вашего отца.
Я с беспокойством наблюдала, как он вместе с обоими братьями вышел из зала через заднюю дверь.
Рядом со мной внезапно появилась Кларисса.
– Уборная – истинная роскошь, – сказала она. – У них там даже хлопковые платки, чтобы подтираться. И чаша с лавандовой водой. Ты обязательно должна на это посмотреть.
– Несомненно, – рассеянно сказала я на полпути к задней двери.
– Э, уборная в другую сторону, – крикнула она мне вслед.
– Я сама найду! – крикнула я ей через плечо. По пути я поставила свой стакан с вином на стол, чуть не сбив с ног слугу, который тащил тяжелое блюдо с рыбой. Он едва успел уступить мне дорогу, пролив при этом кому-то из гостей соус на камзол. Тот вскочил из-за стола и принялся отчитывать бедного слугу. Я тут же вмешалась и объяснила, что это исключительно моя вина. Мужчина тут же повернулся ко мне и стал явно дружелюбнее:
– А что это тут за миленькая кошечка? Не хочешь отчистить соус с моей рубашки?
– Не проблема, я только пойду принесу тряпку.
И я тут же ускользнула через заднюю дверь. Я оказалась на другой лестничной клетке – более тесной и низкой, чем та, через которую мы вошли. Узкие ступени вели вниз. Дважды мне пришлось прижиматься к стене, пропуская слуг, которые несли добавку из кухни наверх. Наконец я добралась до коридора, по которому можно было пройти в водный зал, минуя хозяйственные помещения.
Под каменным сводом пахло гнилью, и музыка доносилась сверху будто откуда-то издалека. В галерее было темно, только тусклый дневной свет падал на стену, так что можно было видеть на пару шагов вперед. Из водного зала доносились мужские голоса. Я осторожно приблизилась к выходу из коридора и навострила уши.
– Где же подарок? – раздался мелодичный голос Тревизана.
– Вон там, прямо у ворот, – сказал Альвис. – Вам нужно поближе подойти к воде.
Мне показалось, что я слышу его мысли.
Достаточно, чтобы я мог заколоть тебя сзади и столкнуть в канал.
У меня отчаянно чесалась шея, но я героически подавляла искушение поскрести ее ногтями. Вместо этого я выпрямилась и, придерживая развевающиеся юбки, ворвалась в водный зал.
– А где тут уборная? – воскликнула я.
Трое мужчин обернулись и уставились на меня. Тревизан стоял у самого края открытой галереи. Еще один шаг, и Альвис легко смог бы столкнуть его в воду, предварительно пронзив ножом.
– Дорогуша, – улыбнулся Тревизан, – уборная у большой лестницы. Попросите лакея, и он покажет вам путь.
Я собрала всю свою смелость и подошла ближе.
– На самом деле, раз уж я тут, я бы хотела сначала с вами поздороваться. Доброе утро, мессир Тревизан, и спасибо за приглашение.
Я говорила, запинаясь, но все-таки добилась своей цели. Пока я стою здесь, Альвис не сможет осуществить свой подлый план.
– Добрый вечер, – смущенно сказал Тревизан. – Он слегка поклонился. – К сожалению, я не знаю…
– О, на мне маска, разумеется, вы меня не узнаете.
Я неестественно рассмеялась, обмахиваясь воображаемым веером.
– Разве это не горничная Доротеи? – спросил Джованни.
– Это лишь мой костюм, – сказала я как можно высокомернее.
– И правда, она не выглядит как служанка, – с улыбкой сказал Тревизан.
– Верно, не похожа, – протяжно согласился Альвис. Его глаза по-прежнему пугающе блестели. Мне было страшно, и шея чесалась не переставая. Опасность еще не миновала.
Тревизан посмотрел на водные ворота.
– А теперь скажите мне, наконец, где подарок, чтобы я мог вас поблагодарить и снова вернуться к моим гостям.
Альвис, прищурившись, посмотрел на меня.
– Странное дело, – сказал он. – Я приказал нашему гондольеру подплыть на лодке прямо к водным воротам, чтобы его можно было увидеть отсюда. Этот дурень, похоже, снова напился допьяна.
Тревизан вежливо кивнул, хотя по нему было видно, что его терпение иссякло.
Он повернулся, чтобы уйти.
– Дорогие господа, вы сможете преподнести мне подарок позже. Невелика разница, порадуюсь я сейчас или через час.
Проходя мимо, он одарил меня улыбкой.
– А вам я желаю замечательных развлечений сегодня вечером, кошечка.
И в следующую секунду он скрылся в коридоре.
Я хотела тут же последовать за ним, но оказалась недостаточно расторопна. Альвис заступил мне путь.
– Не так быстро, моя кошечка. У тебя еще остались дела здесь.
Ненависть искажала его лицо. В мерцающем свете ночных фонарей он выглядел как демон, и я не исключала, что в нем и в самом деле есть что-то демоническое – по крайней мере, его мерзкий характер.
– Подожди в коридоре и проследи, чтобы никто не вошел, – приказал он своему брату.
Джованни кивнул и исчез.
Теперь моя шея буквально горела. Альвис стоял передо мной, глядя мне в лицо.
– Маленькая Анна, – сказал он мягким, как шелк, голосом, – о чем ты думала, когда решила встать у меня на пути?
– Э… ни о чем, – промямлила я.
– Большинство женщин не умеют думать, – согласился он. – Они попросту на это не способны. Но если ваша неспособность мыслить приносит мне вред, мне это совсем не по нраву.
Я попробовала отпрыгнуть в сторону, пытаясь обогнуть его, но он мгновенно вытянул руку и поймал меня за волосы. Он зажал в кулак несколько прядей и грубо дернул, надежно удерживая меня. От боли на глаза навернулись слезы.
Он подтащил меня к себе так близко, что я чувствовала, как наши тела соприкасаются. Я почуяла, что он недавно выпил вина, а для мытья пользуется дорогим мылом. Судя по запаху, его одежда была свежей – редкость в эти времена, в отсутствие душа и горячей воды, когда благоухающая чистота была для большинства мужчин недостижимой роскошью. Хотя за всей этой внешней чистотой он не мог скрыть свою черную, как вороново крыло, душу.
