А потом наступило воскресенье, день Исторической регаты. И тут течение понесло меня неведомо куда. В буквальном смысле.
* * *
Генрих и Юлиана решили, что неплохо будет позавтракать вместе, прежде чем отвести нас на представление. Мои родители согласились, так что воскресным утром мы встретились в буфетном зале отеля в убийственную рань. Я чувствовала себя такой уставшей, будто могла бы проспать еще несколько часов, но Юлиана Тассельхофф объяснила, что если не застолбить себе вовремя хорошее место на берегу Гранд-канала, мы увидим в лучшем случае флаги на мачтах, но никак не сами лодки и гондольеров в восхитительных костюмах.
Если бы все получилось как обычно, сообщила она, мы смогли бы наблюдать за представлением из лоджии палаццо, которая выходила прямо на канал. Там жил знакомый Генриха по игре в гольф, который бы с радостью принял нас в своем элегантном доме. Но он, к сожалению, уехал.
– Очень важный политик европейского уровня, – сказала мадам Тассельхофф.
– И банкир, – добавил господин Тассельхофф. – Но в гольф играет с ограниченными возможностями.
– Он инвалид? – спросила я.
Маттиас прыснул в чай.
Папа подавил приступ кашля.
Мадам Тассельхофф смерила меня снисходительным взглядом.
– Это значит, что у него отсутствуют данные для игры в гольф. Так можно сказать почти о каждом, за исключением профессионалов.
– Может, именно поэтому все они катаются по полю в этих машинках, – добавила я. – Так явно проще передвигаться по лужайке, чем на костылях или в инвалидном кресле.
Маттиас, не в силах сдержаться, захихикал.
– Маттиас, не стоит смеяться над другими людьми только из-за того, что они ничего не понимают в гольфе, – резко сказала мадам Тассельхофф.
– Мама, я смеялся, потому что Анна смешно пошутила, – сказал Маттиас.
– С чего ты взял, что она шутит? – возмутилась его мама.
– Да, с чего? – спросила я. – Может, у меня просто от природы пакостный характер. Я уже говорила тебе, что однажды даже осталась на второй год?
– Это исключительно из-за твоей беспримерной лени, – сказала мама. – И из-за твоей достойной жалости дискалькулии.
– О, так она не способна считать? – сочувственно спросила мадам Тассельхофф. – Как ужасно.
– Жить с этим можно, – сказала я. – Кол по математике – вряд ли это можно назвать «ограниченными возможностями», по крайней мере, машинка для гольфа мне не требуется.
– На самом деле я имела в виду тебя, – сказала мадам Тассельхофф моей маме. – Для тебя это, должно быть, ужасно. Боже мой, быть корифеем в области физики, когда твой собственный ребенок…
Папа вступился за меня:
– Это у Анны от меня. Я тоже всегда не слишком хорошо считал. И однажды тоже чуть не остался на второй год.
– А Маттиас перескочил через класс, – сказала мадам Тассельхофф. – В следующем году он уже поступит в вуз и затем начнет изучать стоматологию.
– Мама, – сказал Маттиас, словно ему это было неприятно.
– У каждого человека есть выдающиеся способности к чему-то, – уверенно провозгласил господин Тассельхофф. – У кого-то к одному, у кого-то к другому.
Мадам Тассельхофф накрыла его руку своей.
– Ты прав, Генрих. Давай же радоваться, что Маттиас так невероятно одарен. Вряд ли найдется другой столь же умный человек.
Этого папа уже не мог спустить.
– Анна пишет восхитительные сочинения, – сказал он. – У нее талант писательницы. Ее истории очень смешные, такого чувства юмора вы ни у кого не встречали.
– Папа! – На этот раз его слова задели меня. Он бы еще начал рассказывать, как я однажды выиграла кубок по спортивной гимнастике.
– А еще Анна прекрасно выглядит, – добавил Маттиас, будто стремясь уравновесить мои проблемы с математикой. – Словно сестра-близняшка Майли.
– Что за Майли? – спросила мадам Тассельхофф.
– Майли Сайрус, – пояснил Маттиас.
– А кто это?
– Ну, певица. И еще играла главную роль в «Ханна Монтана».
– В чем?
– Это сериал. Идет по каналу «Дисней».
По нашим родителям было видно, что они не имеют ни малейшего понятия, кто такие Майли или Ханна, но никто не хочет в этом сознаваться.
– Внешний вид часто переоценивают, – заключила мадам Тассельхофф.
Господин Тассельхофф втянул живот.
– Ты совершенно права, дорогая.
Достигнув согласия по этому вопросу, мы отправились на историческую регату.
Мадам Тассельхофф не преувеличила: добраться до канала было почти невозможно. По обе его стороны люди дрались за лучшие места. На балконах и лоджиях палаццо уже громоздились бесчисленные зрители. Некоторые предусмотрительно забронировали столик в ресторане на крыше, другие наблюдали с собственных лодок, пришвартованных вдоль набережной. Повсюду царила давка, и, кажется, безнадежно было даже пытаться разглядеть хотя бы клочок воды.
– Мы пришли слишком поздно, – возмутилась мадам Тассельхофф.
– Глупости, – возразил ее муж. – Водный парад начинается только через полчаса.
– Да, но здесь столько людей! Мы ничего не увидим!
Мы развернулись и зигзагами прошли несколько переулков, чтобы протолкнуться к другому участку берега, но и там набережная тоже оказалась переполненной.
– Какая досада, – сказала мама.
– Вон там, у пристани, – сказал папа. – Там еще есть место.
– Как нам повезло! – крикнула мадам Тассельхофф.
Я заметила, что мама нахмурилась.
– Не думаю, что зрителям разрешается там стоять. Иначе там давно уже было бы занято.
– Ты видишь где-нибудь запрещающую табличку или ограждение? – спросила Юлиана. С видом победителя она принялась прокладывать путь в толпе; розовый костюм, который она сегодня надела, выделялся ярким пятном на общем фоне.
Оказалось, что прямо у причала была протянута широкая лента, будто кто-то держал это место свободным специально для нас. Когда мы пробивались туда, люди даже отступали в сторону, чтобы пропустить нас.
– Как будто у нас место в ложе, – порадовался господин Тассельхофф.
– Да, невероятно! – согласился папа.
– Это на самом деле невероятно, – раздраженно сказала мама. Она осмотрелась вокруг, будто ожидала, что в любой момент могут появиться карабинеры или еще какие-нибудь представители органов правопорядка, которые запретят нам стоять тут, например, из-за того, что это место зарезервировали для лодки пожарной охраны. Но пока никто не пытался нас прогнать.
Некоторое время мы просто стояли там, и пока мои родители вели светскую беседу с семейством Тассельхофф, я рассматривала все вокруг.
