Фрэнк старался найти способы расслабиться. Вместе с женой он вступил в лигу боулинга, которая собиралась по воскресным вечерам, чтобы поиграть. Но к нему то и дело подходили совершенно незнакомые люди. Как у вас дела? Как там ваши ученики? «Речь снова и снова заходила о “Колумбайн”», – жаловался он. Стоило отправится в ресторан поужинать, как повторялась та же картина. «Люди подходили прямо к нашей кабинке. В конце концов мне расхотелось куда-либо ходить».
Но там ему тоже было плохо. «Я обычно уходил в подвал, чтобы не общаться с женой и детьми», – рассказывал он. Его золотистый ретривер спускался в подвал вслед за ним. Ему это было приятно.
Семья обижалась на него. «Они не могли понять, почему я так себя веду, – сетовал ДиЭнджелес. Он тоже чувствовал себя ужасно. – Тогда я был не тем человеком, каким мне хотелось».
Он начал работать с психотерапевтом сразу после атаки и считает, что именно это его и спасло. Если бы он мог вернуться в прошлое и что-то изменить, он бы включил в программу психотерапии и членов семьи. «Они не имели ни малейшего представления о том, что такое посттравматический синдром, – рассказывал он. – Если бы они только понимали, каково мне, все было бы хорошо».
Брак не устоял. В начале 2002 года они с женой решили развестись. По словам Фрэнка, то, что случилось в «Колумбайн», было не единственной причиной развода, однако эта трагедия сыграла в нем большую роль.
Готовясь съехать из дома, Фрэнк наткнулся на те четыре тысячи писем, которые получил в 1999 году. В большинстве выражалась поддержка, но были и письма, полные гнева, а в нескольких его угрожали убить. Тогда, в 1999 году, он пытался читать по двадцать пять писем в день, но оказалось, что это еще больше травмирует его психику, и он это прекратил. Теперь же он наконец чувствовал, что в силах взяться за письма.
Он изучил большую пачку, и одно из имен стало неожиданностью. Дайен Майер была его девушкой в старшей школе, но они расстались и ничего не слышали друг о друге тридцать лет. Он попытался разыскать след Майер и обнаружил, что ее мать все еще живет в их старом доме. Он узнал телефон Дайен, позвонил, и оказалось, что она так хорошо его понимает. Они поговорили несколько раз, и, хотя так ни разу и не встретились, эти длинные беседы успокаивали его. Дайен помогла ему пережить развод и эмоциональное напряжение, которое ждало его в мае. Была еще одна вещь, которую предстояло сделать.
Для многих сотрудников «Колумбайн» произошедшая в школе трагедия стала опытом, который очистил их души. Они пересмотрели жизненные приоритеты. Многие сменили род занятий. К весне 2002 года большая часть сотрудников оставила прошлое позади. Все административные работники, кроме Фрэнка, уволились. Май приближался, и мистер Ди задумался: что именно ему нужно для счастья? На что ему на самом деле хочется потратить остаток жизни?
И он решил не идти на компромиссы и следовать мечте. Он останется директором «Колумбайн». Он любил эту работу. Некоторые из семей погибших и пострадавших учеников ненавидели его, и объявление о том, что он останется на своем посту, их возмутило. Другие были рады. А дети ощущали восторг.
Рорбоф был в ярости. Но зато он добился успеха в споре с копами. Ходатайство о доступе ко всем материалам дела прорвало плотину: судья Джексон продолжал открывать их один за другим. В конечном итоге департаменту шерифа было предписано обнародовать практически все, кроме тех материалов, которые предположительно носили провокационный характер, то есть дневников убийц и «пленок из подвала». Основной пласт информации стал доступен публике в ноябре 2000 года: было опубликовано 11 000 страниц полицейских отчетов, включая показания практически всех опрошенных свидетелей. Служба шерифа заявила, что это все.
Но более половины материалов, которыми располагало следствие, еще не были открыты. Репортеры и семьи жертв продолжали гнуть свое, требуя обнародования тех материалов дела, о которых им было что-то известно. В попытках утаить информацию департамент шерифа дошел до смешного: он пронумеровал все имеющиеся страницы и только потом изъял тысячи из них, в результате чего стало видно, что в публикуемых документах недостает многих и многих сведений. В одной из порций свидетельств не хватало целых 3000 страниц.
В течение следующего года управление шерифа было вынуждено скрепя сердце предоставить еще полдюжины документов; опубликовав огромную пачку страниц в ноябре 2001 года, оно заявило, что это «последняя партия». Но к концу 2002 года было предано гласности еще более 5000 страниц и в 2003-м – еще 10 000: в январе, феврале, марте, июне и еще три раза в октябре.
В середине этого периода, в апреле 2001 года, окружной прокурор Дейв Томас случайно проговорился и выпустил джинна из бутылки: он упомянул о составленном полицией заявлении, содержавшем изложенные под присягой основания для выдачи судьей ордера на обыск дома Эрика более чем за год до бойни. Департамент шерифа два года с пеной у рта отрицал само существование этой бумаги. Судья Джексон предписал опубликовать и ее.
Заявление, составленное детективом Гуэррой, оказалось еще более убийственным, чем можно было ожидать. Гуэрра связал воедино все, что в то время стало известно о замыслах Эрика, и задокументировал его угрозы совершить массовые убийства и факт изготовления им для этой цели взрывных устройств. Цель сокрытия службой шерифа этого и других документов была теперь совершенно ясна. Однако это продолжалось еще более двух лет.
Наконец в июле 2003 года был опубликован ордер на обыск дома Эрика, выданный на основе заявления Кейт Баттан в день бойни в «Колумбайн». Это заявление неопровержимо доказывало, что должностные лица департамента шерифа все время лгали насчет предупреждений, полученных полицией от четы Браун: на самом деле они знали о них с самого начала, а страницы сайта Эрика, которые полиция тогда якобы «не смогла найти», были обнаружены уже через несколько минут после атаки на школу.
Волна гнева и презрения поднималась все выше, и наконец одному из федеральных судей все это надоело. Он постановил, что департаменту шерифа округа Джефферсон нельзя доверить даже простое хранение ценных свидетельств, и предписал округу передать самые важные материалы по делу, такие как «подвальные пленки», на хранение в здание федерального суда Денвера.
Агент ФБР Фузильер ушел в отставку, когда мистер Ди еще продолжал работать директором школы. Через полгода после бойни в школе расследование было завершено. Фузильер продолжал изучение личностей убийц, но одновременно вернулся и к исполнению обязанностей главы отдела борьбы с внутренним терроризмом в регионе Колорадо-Вайоминг. Лишь немногие американцы что-то слышали об Усаме бен Ладене, но тех, кто приходил в офис отделения ФБР, встречал плакат с его изображением в натуральную величину и надписью «РАЗЫСКИВАЕТСЯ». Фузильер видел этот портрет врага Америки номер один каждое утро, стоило ему выйти из лифта на восемнадцатом этаже.
«Он человек опасный», – говорил Фузильер тем, кто приходил в офис. Бюро было полно решимости поймать его.
Фузильер также вновь начал обучать тех, кто занимался переговорами с лицами, захватившими заложников, и опять стал вести дела по тяжким преступлениям. Через два года после атаки на «Колумбайн» именно он завершил поимку семерых заключенных, совершивших побег из техасской тюрьмы строгого режима. Это один из наиболее известных побегов в недавней истории страны.
