Судья Бэбкок отказался отклонить иск дочери Дейва Сандерса, не признав правомерным утверждение ответчика, что спасение Дейва было невозможно, так как требовало от полиции молниеносных решений.
– У них имелось время! – громовым голосом возразил Бэбкок.
Полицейским надо было спасать сотни людей, парировал адвокат департамента шерифа. Надо было принимать решения по распределению имеющихся ресурсов.
На месте работали более 750 полицейских, напомнил судья.
– Нельзя сказать, что в тот день у вас не хватало людей, – сказал он.
В августе 2002 года департамент шерифа выплатил Анжеле Сандерс полтора миллиона долларов. Однако своей вины в смерти ее отца он так и не признал. Последним удовлетворенным иском против шерифа стало ходатайство, поданное от имени Патрика Айрленда его родителями. Ему было выплачено 117 500 долларов.
После нескольких лет судебных баталий большинство исковых требований к второстепенным ответчикам были отклонены. Фармацевтическая компания сняла с продажи таблетки Эрика. Остались только родители убийц. Они хотели договориться с семьями жертв во внесудебном порядке. У них было не так много денег, но и у Харрисов, и у Клиболдов имелись страховки. Оказалось, что страховые полисы на их дома покрывали такой риск, как совершение их детьми умышленных убийств. И между тридцатью двумя семьями жертв была разделена сумма в 1,6 миллиона долларов. Аналогичные соглашения были достигнуты с Марком Мейнсом, Филипом Дюраном и Робин Андерсон. В общей сложности они выплатили около 1,3 миллиона долларов.
Но пять семей жертв отклонили предложение Харрисов и Клиболдов решить дело миром – никаких подачек без предоставления информации. Для Брайана Рорбофа и четырех других истцов главным были не деньги, а информация. Они боролись именно за доступ к ней, и теперь они это доказали.
Но они оказались в патовой ситуации: родители убийц были готовы заговорить, но только если семьи жертв отзовут иски; те же в свою очередь были готовы отозвать иски, но только если первые заговорят.
Эта ситуация продолжалась еще два года. Затем при посредничестве судьи было достигнуто соглашение. Оставшиеся пять семей жертв отзовут иски, если родители убийц ответят на все их вопросы – при закрытых дверях, но под присягой. Для близких жертв это был нелегкий компромисс. Они хотели, чтобы известная родителям убийц информация стала доступна не только им, но и широкой публике. Но им пришлось согласиться на то, что ее узнают только они сами.
В июле 2003 года отцы и матери двух убийц несколько дней давали показания под присягой. Чтобы сфотографировать их, в город съехались представители СМИ. До этого Харрисы и Клиболды держались в тени, так что лишь немногим из репортеров было вообще известно, как те выглядят. Через две недели после того, как они закончили давать показания, было объявлено о соглашении, достигнутом ими с семьями пяти жертв. Казалось, на этом все и закончится.
Но Дон Анна призвала опубликовать записи показаний, которые дали родители убийц, ссылаясь на то, что, если станет известно, какие настораживающие признаки присутствовали в поведении их детей, можно будет предотвратить повторение трагедии в «Колумбайн». Многие поддержали ее призыв. Однако судья постановил, что записи показаний родителей убийц должны быть уничтожены, как и предусматривалось в мировом соглашении. Это вызвало взрыв общественного негодования и волну ходатайств о свободном доступе к записям. Федеральный судья Бэбкок согласился рассмотреть аргументы обеих сторон.
Чтобы прийти к этому результату, понадобилось четыре года. И все же была пройдена лишь половина пути.
Окончательное решение было принято судьей Бэбкоком в апреле 2007 года. «У общества есть законный интерес к содержанию этих документов, поскольку есть надежда, что оно могло бы помочь предотвратить повторение подобных трагедий в будущем, – написал он. – Однако я пришел к выводу, что баланс интересов всех сторон требует сохранения строгой конфиденциальности».
Решение Бэбкока было компромиссным. Записи показаний родителей убийц будут храниться в национальном архиве в закрытом доступе, и правда станет достоянием гласности лишь в 2027 году, через двадцать восемь лет после бойни в «Колумбайн».
Хотя он и находился в отставке, Фузильер надеялся также получить возможность прочесть записи этих показаний. Хотя он считал, что лучше было бы самому поговорить с родителями убийц. Он знал, к чему в плане психологии пришли их сыновья, но начало этого пути было окутано тайной, особенно это касалось Эрика. Только двое человек имели возможности в течение восемнадцати лет наблюдать его эволюцию как психопата. Когда Эрик стал проявлять первые признаки психопатии и замечали ли их его отец и мать? Уэйн старался держать сына в строгости – интересно, как это работало? Эрик мало писал об отношениях с матерью – интересно, какой подход к его воспитанию был у Кэти? Были ли у отца и матери Эрика какие-нибудь успехи? Что-нибудь, что могло бы помочь в подобной ситуации другим родителям?
Но Фузильер отнесся с пониманием к тому, что они отказываются говорить.
«Я испытываю глубочайшее сочувствие к родителям Харриса и Клиболда, – сказал он. – Люди обливали их грязью, хотя и не имели полной информации. Ни у кого нет достаточного количества объективных сведений для того, чтобы делать какие-то выводы».
По словам Фузильера, он вырастил двух сыновей, и любой из них мог родиться с такими чертами характера, которые ему было бы не дано понять. Эрик отразил в дневнике чувство бессилия, которое его поведение вызывало у родителей, а также их попытки заставить сына подчиняться общепринятым нормам. Возможно, их воспитательные приемы и не годились для юного психопата, но откуда родителям вообще знать, что такое психопатия?
«Я считаю, критика, обрушившаяся на них за то, что сделали их сыновья, была не оправданна, – заметил Фузильер. – Вероятно, они пытаются найти ответы на те же вопросы, на которые ищем и мы, профессионалы».
Патрик Айрленд уехал в Университет штата Колорадо осенью 2000 года. Дела у него шли отлично. Студенческая жизнь пришлась ему по вкусу. И он сам удивлялся тому, как ему нравится учиться в бизнес-школе. Расстаться с мечтой о профессии архитектора оказалось совсем нетрудно. Жизнь заставила парня выбрать другую стезю, но она нравилась ему еще больше.
У него все еще были проблемы с памятью, и иногда приходилось немного напрягаться, чтобы подыскать нужное слово, и он, вероятно, будет вынужден всю жизнь принимать лекарства от припадков. В первый же день учебы в университете он познакомился с девушкой. Ее звали Кейси Ланкастер. Она была умна, привлекательна и немного стеснительна. Они сразу же нашли общий язык и стали близкими друзьями.
В мае 2004 года Патрик закончил университет с отличием. Имея степень бакалавра делового администрирования, он принял предложение о работе специалистом по финансовому планированию в компании Northwestern Mutual Financial Network. Эта работа ему очень нравилась.
Он страдал от контрактуры одного из пальцев на правой руке – мизинца, который был загнут внутрь, что вызывало небольшое неудобство при рукопожатии. Мизинец мог ткнуть человека в ладонь – несильно, но достаточно, чтобы подать сигнал, что что-то не так. Если кто-то знал об этой проблеме, то мог заметить, что в таких случаях Патрик бросает на свою руку нервный взгляд.
