Взойдя на плоскую вершину холма, он увидел, что противоположный склон пустынен. Если он продолжит стоять на вершине достаточно долго, то увидит луговых собачек. Вначале их совсем не было видно, никакого движения, только высокая трава тихо клонилась на легком ветру. Но через пятнадцать минут они начинали шнырять вокруг растущих купами заостренных астр, ища пропитание, вычесывая шерсть друг у друга, нагуливая жир перед зимой. Через полгода после трагедии мистер Ди встретил здесь съемочную группу из Японии, которая была в восторге от этих прелестных грызунов. Японцы приехали в Литтлтон, чтобы снять документальный фильм о бойне в «Колумбайн», и ожидали увидеть подростковые тревогу и страх, а также примеры американского социального дарвинизма. Но они забыли обо всем, обнаружив менее чем в ста ярдах от школы такую безмятежность. Они отсняли видеоматериал с двенадцатидюймовыми луговыми собачками на несколько часов.
Члены японской съемочной группы видели это место не так, как американцы. Получившийся фильм был то неистовым, жестоким, взрывным, то исполненным покоя.
На некоторое время в Америке страх перед школьными стрелками несколько ослабел, зато ухудшилась ситуация в Европе. Но осенью 2006 года в американских школах снова начали стрелять – появился целый ряд взрослых преступников, до которых дошло, что, орудуя в школе, они привлекут к себе внимание публики. Они использовали различные приемы, чтобы быть похожими на убийц из «Колумбайн», включая облачение в плащи и создание сайтов, содержащих их имена. Похоже, они рассматривали наследие, оставленное Эриком и Диланом, как возможность разрекламировать себя. Наибольшее внимание СМИ привлекло убийство пяти девочек в общине амишей в Пенсильвании. В Колорадо те же самые тяжелые последствия имела стрельба в старшей школе «Плэтт Каньон».
Округ, где находилась школа, был расположен недалеко от округа Джефферсон, и численность полицейских в нем была так мала, что отрядом SWAT, который прибыл на место преступления, командовал шериф округа Джефферсон. Несколько часов стрельба в «Плэтт Каньон» находилась в топе новостей общенациональных СМИ, но затем ее вытеснили другие события. В округе Джефферсон нападение восприняли гораздо болезненнее. Телевизионные каналы Денвера вели прямую трансляцию с места событий весь день. Все следили за развитием ситуации с замиранием сердца. На этот раз нападавший захватил пленниц, и отряд полиции быстрого реагирования пошел на штурм. К этому времени у стрелка оставались в заложницах только две девушки. Когда полицейские ворвались в класс, в котором преступник их держал, он выстрелил одной из них в голову, после чего застрелился сам. Он умер мгновенно, а его жертва была срочно эвакуирована вертолетом. Весь Денвер смотрел, как вертолет взлетел и приземлился на крышу больницы Святого Антония; затем телезрители два часа ждали, надеясь, что раненую девушку спасут. Вечером врачи устроили пресс-конференцию и сказали, что у нее не было шансов выжить.
На следующее утро газета Rocky Mountain News оказалась полна фотографий, пугающе похожих на те, которые были сделаны во время атаки на «Колумбайн»: выжившие рыдают, молятся, крепко обнимают друг друга и стараются держаться изо всех сил.
Количество звонков в «Колумбайн» с сообщениями о якобы заложенных бомбах сразу же резко возросло. Через несколько дней школу эвакуировали. Родители учеников почувствовали, как их мышцы напряглись в ожидании ужасных вестей. Некоторые почти забыли трагедию в «Колумбайн», но их тела помнили. Мгновение – и на дворе опять стояло 20 апреля. Через несколько часов спешно объявили, что никакой опасности нет – это была просто шалость. Но тревога осталась.
За десять лет после атаки на «Колумбайн» в США имело место более восьмидесяти случаев стрельбы в школах. Те директора учебных заведений, которые выжили – многие из них как раз и были объектами нападений, – сразу же сталкивались со множеством проблем, решить которые им не по силам. Мистер Ди был готов поговорить с каждым из них. Многие принимали предлагаемую помощь. В каждом семестре он проводил с ними по много часов, делясь опытом.
Эти телефонные разговоры давались ему тяжело. Но еще хуже было электронное письмо, которое он получил в конце августа 2006 года. «Уважаемый директор, – говорилось в нем, – через несколько часов Вы, вероятно, услышите о стрельбе в школе в Северной Каролине. Ее устрою я. Я помню то, что случилось в «Колумбайн». Настало время, чтобы об этом вспомнили все. Мне жаль. Прощайте».
Это послание было отправлено утром, но мистер Ди не проверял почту несколько часов. Прочитав письмо, он немедленно позвонил в полицию, а оттуда сообщили в школу, где учился его автор. Но было слишком поздно. Написавший угрозу девятнадцатилетний парень проехал на машине мимо школы, сделав восемь выстрелов и легко ранив двух человек. Полицейские ворвались в его дом и обнаружили там убитого отца.
Стрелок был пойман и предстал перед судом. Его спросили, почему он одержим расстрелом в «Колумбайн». Он ответил, что не знает.
Школьные стрелки снова начали восприниматься как угроза. Но наибольший шок вызвало то, что случилось весной следующего, 2007 года в Виргинском технологическом институте. Чо Сын Хи застрелил тридцать два и ранил семнадцать человек, после чего застрелился сам. Пресса объявила это новым американским рекордом. Идея превращения расстрелов в учебных заведениях в некое соревнование заставила журналистов содрогнуться, после чего они отдали звание победителя Чо Сын Хи.
Чо оставил заявление, в котором объяснил мотивы своих действий. В нем он по меньшей мере дважды упомянул Эрика и Дилана как своих вдохновителей. Он ими восхищался. Но он на них не походил. Чо явно не получал удовольствия, расстреливая людей. Он на это и не рассчитывал. Он стрелял из пистолетов с бессмысленным выражением лица, и в отличие от Эрика и Дилана ему не была присуща жажда крови. На видео, которые оставил Чо, он говорит про себя самого, что он был изнасилован, распят, посажен на кол и что ему перерезали горло от уха до уха. Чо страдал от тяжелого душевного расстройства, у него был выраженный психоз, вероятно, он болел шизофренией. В отличие от убийц из «Колумбайн», он, похоже, не имел связи с реальностью и не осознавал, что творит. Он понимал только одно – Эрик и Дилан оставили о себе неизгладимое впечатление.
52. Затишье
Утром в день атаки Эрик и Дилан сняли короткое прощальное видео. Съемка велась в полуподвале Эрика, и режиссером был он. «Скажи это сейчас», – скомандовал он Дилану.
«Привет, мам. Мне надо уйти. До Судного дня осталось примерно полчаса. Я просто хочу извиниться перед вами за все то дерьмо, которое это может повлечь за собой. Знайте, что я ухожу в место, которое лучше этого. Я не очень-то любил жизнь и знаю, что буду счастлив там, куда иду, где бы это место, черт возьми, ни находилось. Так что меня больше нет. Прощайте. Бунт…»
Эрик отдал ему камеру. «В общем… Все, кого я люблю, знайте, мне правда очень жаль, – сказал Эрик. – Я уверен, что мои отец и мать будут просто… просто охрененно шокированы. Мне действительно жаль. Я не могу иначе».
Стоявший за камерой Дилан перебил его: «Мы должны были это сделать».
