Казалось, мозг Патрика «выплевывает» информацию из кратковременной, то есть его оперативной, памяти. Непосредственно перед ранением он заучивал столицы латиноамериканских государств, а также незадолго до этого жил в Испании. Часто в его речь влезали воспоминания о только что произошедших событиях. Порой он отвечал фразами из сообщений, раздававшихся из больничных громкоговорителей. При этом он не осознавал, что «транслирует» ранее услышанные объявления. Иногда он говорил совершенно невпопад. Он все повторял фразу «фотогеничные сумчатые». Никто не знает, откуда взялись эти слова.
От такого поведения всем было тяжело. После того как его перевели из реанимации в обычную палату, Патрику принесли вкусный гамбургер. Он хотел намазать что-то на булочку. Кейти попросила повторить сказанное. Патрик ответил что-то совершенно невразумительное. Он начал раздражаться, снова и снова повторяя полную галиматью. Он показывал жестами, что ему нужен соус из бутылки. Он очень хотел соус. Сестра Кейти бросилась в кафетерий и принесла все соусы в одноразовых пакетиках, которые увидела: горчицу, сальсу, майонез. Ничего не подошло. Никто так никогда и не понял, что он тогда просил.
Патрик понимал, что ранен. Он помнил о том, что выпрыгивал в окно. Он не осознавал масштабов произошедшего убийства. Он не знал, что его побег из школы показывали по ТВ, а также и то, что его хотели пригласить на несколько ток-шоу. Он и понятия не имел о том, что телеканалы называют его «мальчиком в окне».
Время от времени ему все же удавалось произнести связный ответ, и тогда было видно, что он этому очень рад. Моторика левой стороны тела работала нормально. Если его мозг был в состоянии контролировать работу левой руки, в которой он держал вилку, то почему же он не сможет написать что-нибудь ручкой? В палату принесли маркеры и белую доску.
– Вот этого точно не стоило делать, – просила тогда Кейти.
– Это большая ошибка, – соглашался Джон. – Полные каля-маля и ничего больше.
Одно дело – слышать, как Патрик с трудом подбирает слова, другое – черным по белому увидеть на доске выражение степени его травмы, это было крайне неприятно для его родителей. Создавалось ощущение, что Патрик рисует диаграмму плохо и неправильно работающих клеток мозга, а также схему их нарушенной связи.
Родители осознали, что травма сына не ограничена отсутствием контроля за речевыми функциями. Более глубокая проблема состояла в том, что Патрик не был в состоянии организовывать свои мысли. Он мог реагировать эмоционально, но не мог передать свои чувства ни словами, ни на письме.
– Это его очень расстроило, а нас страшно испугало, – вспоминает Джон. – Если он не может ни говорить, ни писать, то как с ним общаться?
Иногда после диких усилий Патрику все же удавалось связать вслух несколько слов. Он настойчиво упрашивал родителей дать ему ответ на вопрос: «Как долго все это будет продолжаться?»
Это?
Больница и восстановление. У него не было на все это времени. Через три недели начинались экзамены, потом надо было тренироваться в баскетбольной команде и готовиться к сезону катания на водных лыжах. На площадке он становился хорошим игроком. Он не мог позволить себе получить четверку. Он уже три года учился на «отлично». Он вкладывал в учебу силы и время, он хотел быть лучшим по всем предметам. Он находился всего в одном шаге от достижения мечты – хотел стать выпускником, произносящим прощальную речь во время мероприятия, посвященного окончанию школы. Он не собирался все это терять только потому, что попал в больницу.
Вообще-то Патрик ставил перед собой не самые легкодостижимые цели. Он казался умным парнем, но точно не гением. Не будем забывать, что среди учеников «Колумбайн» был сильно развит дух соперничества. На самом деле в течение нескольких лет почетный титул выступающего с прощальной речью получало несколько детей. И Патрик хотел стать одним из них или одним-единственным.
Только гении могли легко учиться на одни пятерки. Но, как уже было сказано, Патрик не являлся таковым, но мечтал учиться лучше всех.
Решение о том, как он собирается закончить школу, Патрик сообщил родителям еще в предвыпускном классе в машине по пути на баскетбольную тренировку. Он говорил о планах спокойным и будничным тоном. Он не сказал, что попробует добиться осуществления желаемого, а просто поведал о том, чего собирается достигнуть.
Но через два года после этого разговора его родители Кейти и Джон махнули рукой на баскетбол, водные лыжи и хорошую успеваемость. Для начала Патрику нужно было научиться говорить и ходить.
Патрик не понимал серьезности положения, в котором оказался. Именно это он сказал после выхода из кризиса.
В первую неделю после ранения Патрик не смотрел ТВ и не читал газет. Он и понятия не имел о масштабах произошедшей в «Колумбайн» трагедии. Он не знал, что за развитием событий в школе следила вся страна. Он и понятия не имел, кто стал жертвами массового убийства.
Показателем того, насколько большую огласку получило произошедшее в «Колумбайн», стало то, что с Патриком связались его знакомые из Европы. За месяц до трагедии Патрик ездил с классом в Мадрид, где жил в испанской семье. Эти люди начали волноваться за него. Это его очень удивило. Неужели об этой трагедии узнали даже в Испании?
Через неделю после получения ранения его перевели в больницу Крэйга. Началась программа реабилитации, и вскоре он начал ездить по коридорам в инвалидном кресле. В один ужасный день он вернулся в палату с одной из процедур и включил ТВ. В новостях перечисляли жертв. Показали фотографию Кори ДеПутера. Известие о смерти Кори поразило Патрика до глубины души. Кори был одним из его лучших друзей. Они оба оказались в библиотеке, но Кори вышел на разведку после того, как они услышали выстрелы, и с тех пор Патрик его не видел.
– Я заплакал, – вспоминал Патрик. – Мне кажется, что тогда я плакал впервые в жизни.
Медицинский персонал больницы Крэйга старался не форсировать восстановительный процесс Патрика. Если Патрик будет в состоянии контролировать ногу и сможет поднять ее с матраса, то есть надежда. Нога была в нормальном состоянии. Нервные связи спинного мозга не нарушены. Нервные окончания на ноге работали и передавали сигналы мускулам вокруг бедер. Миллионы нервных окончаний по всей протяженности бедра не пострадали и должны были функционировать нормально.
Патрик понимал, что его тело работает нормально. Просто он не может до него достучаться. В мозгу нарушилась какая-то связь. Он чувствовал, что отдавал команду, но она не доходила до нужных органов. Он ощущал, как мысль идет по нервным окончаниям, но потом резко исчезает. Он зажмуривал глаза, пытался заставить мозг сделать что-то. Ничего не помогало. Нога отказывалась повиноваться.
Все-таки чего-то не хватало. Всего за несколько дней после массового убийства в Клемент-Парке появилось бесконечное множество самодельных памятников, сооруженных в честь погибших. Лежали горы цветов вперемешку с написанными на бумаге стихами, рисунками и плюшевыми мишками. Бижутерия, ловцы снов и мягко звенящие колокольчики добавляли во все это элемент индивидуального дизайна. Потом властям округа пришлось арендовать несколько складов, чтобы эти поделки разместить.
