Так какие выводы можно сделать по поводу слов очевидцев трагедии? «Свидетельства, данные очевидцами, пережившими критическую ситуацию, далеко не всегда соответствуют действительности, – пояснил один из детективов. – Не будем забывать, что люди, слышавшие взрывы и стрельбу, находились, пожалуй, в самой опасной ситуации, в которой им пришлось побывать за всю свою жизнь, и поэтому то, что они помнят, и то, как все происходило на самом деле, может сильно различаться». Человеческая память – не самый надежный инструмент. Мы запоминаем фрагменты происходящего: выстрелы, взрывы, плащи, ужас, противопожарную тревогу и крики. Картинка, которую мы воспринимаем визуально, очень фрагментированная и неполная, и наш мозг пытается «собрать все в кучу» и отсортировать обрывки информации для того, чтобы все происходящее в целом стало логичным и понятным. Память фиксирует отдельные яркие детали, как, например, болтающиеся завязанные хвостиком светлые волосы на фоне грязной синей футболки бегущего впереди мальчика. Пока подросток несется по коридору школы, он может запомнить именно это. Потом этот очевидец начинает вспоминать, как выглядел один из убийц, которого он мельком видел. Он был долговязым. А какие у него волосы? Светлые, завязанные в хвостик. Вскоре свидетель вспоминает, что на убийце была грязная синяя футболка. После этого и уже совершенно непоправимо человек будет убежден в том, что убийца именно так и выглядел.
В процессе расследования выявили более десяти случаев серьезных расхождений воспоминаний тех, кто выжил в библиотеке, и реального хода событий. Свидетельства находившихся в библиотеке ребят сильно отличались друг от друга. В особенности страдала хронология событий. Очевидцы, к которым убийцы подходили близко, помнили меньше, чем те, к которым убийцы не приближались. Ужас препятствует созданию воспоминаний. Большое количество подростков утверждало, что именно он или она были последним человеком, вышедшим из библиотеки. Часть (даже легко) раненых детей были уверены в том, что после выстрелов в них убийцы уже больше не стреляли. Все пережившие бойню в библиотеке считали, что хорошо спрятались, хотя на самом деле сидели, согнувшись под столами, и их было прекрасно видно.
Как уже говорилось, память – штука не самая надежная. Ошибаться могут даже, казалось бы, очень уверенные в себе и в своей памяти люди. Через шесть лет после массового убийства директор ДиЭнджелес описывал то, как он наблюдал развитие трагедии. Он шел по зданию школы и показывал те места, в которых находился в те минуты. Директор остановился около стеклянного стенда со спортивными кубками и наградами, который разбил выстрел Дилана. Мистер Ди описал, где был Дилан, его одежду (белая майка, сетка на теле для хранения боеприпасов, повернутая козырьком назад бейсболка). При этом у директора было две совершенно разные версии того, как он оказался в этом месте здания.
По одной версии, директор узнал о стрельбе, когда находился в своем кабинете. Обычно в это время дня он дежурил в столовой, но в тот вторник он был занят. Он встречался с молодым преподавателем, который год отработал в школе по контракту. Директор остался доволен им и хотел предложить постоянный контракт. Он пожал руку учителю, и они уселись. Тут в верхней стеклянной части двери кабинета директора появилось лицо его секретаря. Она бежала, не до конца повернула ручку и ударилась лицом прямо в дверь. Через секунду секретарь с криком ворвалась внутрь.
– Фрэнк! В школе стреляют!
– Что?!
– Стреляют! Снизу доносятся выстрелы!
Директор вскочил на ноги. Они отправились вместе в фойе здания, пробежав стеклянный стенд со спортивными кубками. Тут Дилан выстрелил, и стенд за спиной Фрэнка разбился.
Эту версию событий секретарь рассказала через два или три года после массового убийства. Директор заявил, что такого просто не может быть, потому что он этого совершенно не помнит.
– Я помню, как спокойно иду по коридору, – рассказывает мистер Ди, – я поговорил с преподавателем и предложил ему постоянный контракт. Он был очень рад…
ДиЭнджелес действительно планировал это сделать. Ему нравился тот молодой учитель, и директор был доволен результатами его работы. Мысленно мистер Ди представлял себе, что человек будет рад получить предложение о постоянной работе. И в уме директора эти события как бы уже произошли. Все, что случилось чуть позже – стрельба в коридоре, попытка спрятать команду девушек в спортзале, – отодвинуло остальное на второй план. Появление секретаря не было заранее спланировано директором, казалось мелкой деталью, и воспоминание о нем вступало в конфликт с другими важными вещами, а именно с тем, что мистер Ди хотел продлить контракт. Поэтому мозг просто избавился от лишнего.
Мистер Ди спросил у преподавателя, предлагал ли он ему в тот день постоянную работу. Тот ответил, что до этого дело не дошло, так как они только успели сесть в кабинете директора. Кроме этого, некоторые другие свидетели утверждали, что видели, как директор бежит по коридору в сопровождении молодого учителя. Директор в конце концов был вынужден согласиться с трактовкой событий, которые предлагали его коллеги, но сам мистер Ди не в состоянии вспомнить, как все происходило. Мозг настаивает на том, что этого не было. Теперь представим, что в школе находилось около двух тысяч учеников и сто преподавателей, у многих из которых сложились определенные неправильные представления о трагедии, и можем констатировать, что следствию было практически невозможно восстановить точный ход событий.
Следователи неоднократно допрашивали ближайших друзей Эрика и Дилана. Каждый раз возникали новые вопросы о связях убийц, а также наводки, которые следователи должны были разработать. Иногда полученная следователями информация оказывалась ложной.
Агент ФБР допросил Кристи Эплинг на следующий день после массового убийства. Кристи хорошо знала обоих убийц и особенно Эрика. Она дружила с Эриком и была девушкой его приятеля Нейта Дайкмана. Несмотря на это, казалось, что она не сможет предоставить следствию много информации. Отчет о беседе с Кристи является немногословным и совершенно непримечательным. Она заявила, что ее бойфренд Нейт в шоке от произошедшего, что все разговоры о «мафии в плащах» – полная чушь, что, скорее всего, Эрик был руководителем и вдохновителем массового убийства. Кристи и словом не обмолвилась о записях, которые у нее сохранились.
Как и большинство друзей убийц, Кристи была очень умной. Она поступала в колледж по стипендии. Во время опроса ФБР Кристи ничего не сказала про имевшиеся у нее записи, которые она после беседы со следователем отправила подруге в Сент-Луис. Эта девушка не имела никакого отношения к «Колумбайн», и ее вряд ли бы стали опрашивать. На письме Кристи не указала адрес отправителя. Тем не менее ее подруга, прочитав полученное, обратилась в полицию.
Кристи отправила подруге листы, на которых они с Эриком переписывались, передавая их друг другу. Разговор шел на занятиях немецким языком, и они писали по-немецки. В записках есть упоминание людей, которых Эрик хотел убить. Следователи уже знали о существовании таких списков, где Эрик грозился убить полшколы. Тем не менее Кристи скрыла факт существования этих записок, и кто знает, может быть, она скрывала что-то еще. Ее вызвали на новый допрос, на котором попросили подробнее рассказать о том, что происходило на уроках немецкого языка. Кристи ответила, что переписывалась с Эриком во время занятий, но бумажки выбросила уже много месяцев назад. Она неоднократно заверяла следователей, что Эрик никому не угрожал. Если бы угрожал, то она бы сообщила об этом учителю. Кроме этого, Кристи сказала, что Нейт уехал к отцу во Флориду, чтобы переждать шумиху в СМИ после массового убийства. Она заметила, что говорила с Нейтом по телефону сегодня утром.
