В старшем классе перед самым Хеллоуином он начал готовить арсенал. Он сидел в своей комнате рядом с грудой петард и, разрезая их с одного бока, ссыпал черный порох в металлическую банку для кофе. Когда пороха набралось достаточно, он наклонил банку и тонкой струйкой ссыпал его в баллончик из-под углекислого газа, заполнив почти до краев. Затем он воткнул туда фитиль, запечатал его и отложил в сторону. Одна мини-бомба, «сверчок», готова к взрыву. Он был доволен результатом. И собрал еще девять таких же.
Для изготовления бомб из обрезков труб требовалось намного больше пороха, который насыпался в отрезок трубы из ПВХ. В первый день работы Эрик собрал четыре таких бомбы. Первые три он назвал партией «альфа». Вышло неплохо, но он мог бы сделать и лучше. Он отложил их в сторону и начал изготавливать следующий заряд из отрезка трубы уже по-другому. Это будет первая бомба партии «бета». Получилось лучше, но можно создать еще более совершенную конструкцию. На этом Эрик решил пока остановиться. Он сделал достаточно для одного дня.
Эрик начертил таблицу, чтобы вносить в нее данные о производстве взрывных устройств: название каждой из партий, размер составляющих ее бомб, их количество, содержание шрапнели и мощность порохового заряда. В конце концов, изготовив восемь партий, он оценил качество каждой из них. Шесть из восьми удостоились оценки «отлично», а наименее удавшейся он поставил «нормально».
Во второй день Эрик изготовил шесть бомб из обрезков труб и на этом закончил партию «бета». Позднее он изготовит партии, которые назовет «чарли», «дельта», «эхо» и «фокстрот», используя профессиональный жаргон, которым американские военные обозначают буквы алфавита, правда, для обозначения буквы «b» они используют не «бета», а «браво».
За следующие два месяца Эрик сделал в дневнике почти дюжину новых записей. «Моя цель – максимально возможное уничтожение, – написал он. – Так что я не должен позволять себе поддаться чувствам сострадания, милосердия или чему-либо в этом духе».
Показателем беспощадной жестокости Эрика является то, что он понимал боль и сознательно подавлял любое желание хоть как-то ее облегчить. «Я заставлю себя видеть в каждом, кто мне попадется, просто еще одного монстра из видеоигры, – написал он. – Мне надо будет отключить чувства».
Необходимо помнить одно, он хочет сжечь весь мир. Это будет нелегко. Он начал изготавливать взрывные устройства, и ему пришлось проделать кучу работы. За два дня усердного труда он сумел изготовить только десять трубчатых бомб и столько же маломощных «сверчков». Таким количеством много людей не уничтожишь. «Господи, я хочу сжечь и сровнять с землей всех в этих гребаных местах, – написал он, – но изготовить бомбы такой мощности нелегко».
Эрик на несколько минут отвлекся от работы, чтобы насладиться своей фантазией. Он представил, что половина Денвера охвачена огнем: небоскребы сжигают потоки напалма, емкости с взрывчатым газом детонируют и разносят в клочья подземные гаражи. Рецепты изготовления напалма можно легко найти в интернете. Но надо быть реалистом. «Будет затруднительно раздобыть и приготовить все, что нужно: взрывные устройства, оружие, патроны – затем все это спрятать и наконец заложить бомбы», – написал он. В остающиеся шесть месяцев многое может пойти не так, и, если все откроется, «мы сразу же начнем убивать. Я не собираюсь уходить из жизни без борьбы».
Эту последнюю строчку Эрик повторил почти дословно в очередном эссе для курса английского языка и литературы. Задание состояло в том, чтобы прокомментировать цитату из литературы, и Эрик выбрал следующие строки из трагедии Еврипида «Медея»: «Нет, позволь мне, подобно желтоглазому зверю, растерзавшему тех, кто за ним охотился, улечься на трупы гончих псов и сломанные копья». Так Медея объявила, что не станет умирать без борьбы, написал Эрик. И на странице с четвертью повторил эту мысль семь раз. Давая характеристику Медее, он назвал ее мужественной и отважной, несгибаемой, сильной и твердой, как камень. Это одно из наиболее эмоциональных эссе, написанных Эриком для школы.
Много лет после его гибели считалось, что Эрик был клубком противоречий. Но все нити сходятся вместе в его словах: «Я не собираюсь уходить из жизни без борьбы». У него имелись грандиозные мечты, но он был реалистом. К сожалению, этот его пассаж много лет оставался не известным публике. Время от времени достоянием гласности становились разрозненные цитаты из оставленных им записей, и, будучи всего лишь отрывками, они могли показаться противоречивыми. Что планировал Эрик: перестрелку, авиакатастрофу или террористический акт, который превзошел бы то, что случилось в Оклахома-Сити? Если он был так зациклен на идее массового убийства, то почему убил только тринадцать человек? Пытаться понять Эрика по той скудной информации, которая просачивалась в СМИ, все равно что читать только каждую пятую страницу романа, после чего неизбежно следует вывод, что в романе нет никакого смысла.
Но у доктора Фузильера было преимущество перед остальными: он имел возможность прочитать дневник Эрика от начала и до конца. При отсутствии оговорок основная идея была вполне ясна – люди ничего для него не значили; он стоял выше их всех и был полон решимости это доказать. Смотреть, как мы страдаем, было для него истинным наслаждением. Каждую неделю Эрик придумывал новые красочные сценарии, включающие в себя самолеты, врезающиеся в здания, преданные огню кварталы небоскребов, выброс людей в открытый космос. Но главная цель оставалась неизменной – убить как можно больше людей и сделать это как можно более эффектно.
Если бы мир был устроен так, как того хотел Эрик, он истребил бы весь человеческий род. Однако он мыслил реальными категориями. Вся планета ему не по зубам. И даже один-единственный квартал денверских небоскребов был недосягаем. Но устроить ад в школе оказалось ему по плечу.
Школа стала решением вполне практичным, но выбор конкретного места атаки был отнюдь не произвольным. Если бы мишенью Эрика были спортсмены, он мог бы устроить стрельбу в спортзале. Или убить несколько тысяч болельщиков, заполняющих трибуны стадиона на каждом матче, в котором играла команда «Колумбайн» по американскому футболу. Если бы он хотел истребить тех учеников, которые принадлежали к сливкам общества, то мог бы напасть на них на выпускном балу, который состоялся за три дня до 20 апреля. Но вместо этого Эрик атаковал символ угнетения, фабрику, где происходила сборка людей-роботов, и средоточие всей подростковой жизни.
Для Эрика нападение на «Колумбайн» было перформансом. Смертоносным произведением искусства. Он даже написал в дневнике: «Большая часть телезрителей даже не поймет моих мотивов». Он задумал атаку на «Колумбайн» как убийство, специально предназначенное для показа по телевизору, и его главным опасением было то, что мы окажемся слишком тупыми, чтобы понять суть дела. Самым сильным оружием Эрика являлся страх. Он хотел вызвать в обществе запредельный ужас. Он хотел, чтобы подростки не просто боялись посещать какие-то конкретные мероприятия, такие, как спортивные соревнования или школьные балы; он желал, чтобы они испытывали страх перед повседневной жизнью. И он добился того, чего хотел: родители по всей стране стали бояться отпускать детей в школу.
