Можно и так.
Действительно, чего я тут путаюсь под ногами?
Какая же у нас все-таки суровая и стальная организация! О благодарностях или просто об элементарной человеческой признательности тут даже и слыхом не слыхивали.
– Не за что, – укоризненно проворчал я напоследок и шустро скрылся за дверью.
Очень быстро… на всякий пожарный.
А я не упрощаю, часом?
Червь сомнения настиг меня в коридоре Конторы, почти уже на выходе из здания. Плюс ко всему прочему неожиданно дернуло болью в затылке. К врачу все же надо зайти, прав начальник.
Так о чем это бишь я?
Ах да. Что-то больно скоропалительно я записал Татарина-Нарбекова в злопыхатели. Заочно. Видимо, прикладная доскотерапия все же сказалась на усилении предпочтения очевидных форм. Уж больно все на поверхности: нащупал кандидата на подозреваемого, получил по башке, и тут же, как результат, – пожалуйста, кандидатская степень сдана экстерном и подозреваемый записан в окончательные злодеи.
Не торопимся?
Вот хотя бы первая неувязка – зачем вообще неизвестный мерзавец ударил ребенка? Доской, напомню. Ведь смысла особого нет! Он что, всех зашедших к нему во двор детей лупит? Пусть даже и заявился я без спросу да сунул свой нос в чужое помещение. Ну, взял бы, к примеру, меня за ухо, проводил до ворот и… лети, мой дельтаплан. Бить-то зачем? С особой жестокостью и до астрономических глюков.
Странно? Странно.
Хотя… мало ли дураков да придурков на свете?
Здесь более чем уместно выражение «не всех война стороной обошла». Если Нарбеков тот, о ком мы думаем, от него всего можно ожидать.
Ведь чуть же не убил, зараза фашистская!
Значит, все же именно это и имела в виду волшебница Диана, когда предупреждала меня об опасности? А вот интересно, ее предсказание уже состоялось или нет? В смысле – можно ли мне дальше «копать» под злодея или опять нужно бояться? Надо будет спросить эту Кассандру при случае. Что-то мне подсказывает, что встречи еще будут, и они не за горами.
Я осторожно потрогал затылок. Шишка пульсировала, как частопроблесковый навигационный буй. Она там не светится, случайно, как изволило пошутить начальство?
Тяжелая выходная дверь неохотно поддалась моему малокилограммовому нажиму, и я с удовольствием вдохнул студеного зимнего воздуха. Ну как студеного – градусов плюс пять по Цельсию. Такая вот «холодина».
– Мальчик, ты чего без шапки?
Миловидная дамочка в модном коротком пальто с воротником из кролика мимоходом тронула мою голову пушистой варежкой и пошла себе дальше.
Я впился в ее спину глазами: не Диана, случайно? Да вроде нет. Эта полненькая, невысокая – не та масть.
Тьфу! Чего происходит-то? Мне что, теперь от всех женщин нужно шарахаться?
И кстати, а зачем мне, собственно, прятаться от Дианы? Наоборот, даже любопытно еще раз пообщаться.
Справа метрах в пяти на проезжей части скрипнули тормозные колодки – у самого бордюра останавливался «жигуль», «копейка» красного цвета. Торжество автомобильного минимализма. И символ роскоши советской действительности. Щелкнула и слегка отворилась передняя правая дверь. Я как завороженный подошел и заглянул в салон.
Ну да. Почему бы и нет?
Вздохнув обреченно, я открыл двери пошире и плюхнулся на жутко неудобное дерматиновое сидение.
– Здравствуйте, Диана Сергеевна.
– Добрый день, Виктор Анатольевич. В спортзал?
Все-то она знает!
– Куда ж еще? В спортзал, разумеется. Только не гоните, голова болит…
– Не нужно, не нужно искать ремень, Виктор Анатольевич, не ввели еще супостаты в качестве обязаловки. Безопасность я вам и так гарантирую.
Чего ей опять от меня надо?
А! Я же сам чего-то спросить у нее хотел…
Глава 22
Зачарованная пешка
Не пожелала Диана со мной задушевно разговаривать.
По крайней мере, пока вела машину.
На мои вопросы просто не отвечала. Банально отмалчивалась, странно поглядывая на меня во время нашей короткой поездки. Только губы покусывала, размышляя о чем-то о своем.
Потом нырнула на своем «жигуле» внаглую под запретный «кирпич», прокатила меня по пешеходной зоне Приморского бульвара и лихо тормознула у Дворца пионеров. У самых ступеней монументального крыльца с колоннадой.
– Убедился?
Я аж вздрогнул. Значит, разговаривать все же умеем?
– В чем это я должен убедиться?
– В том, что жизнь твоя висит на волоске и запросто может оборваться в совершенно пустяковой ситуации. Из-за упрямства. Из-за никому не нужных и бестолковых действий с твоей стороны.
И все? Вот именно для этого она меня и поджидала у Конторы?
Я вздохнул разочарованно:
– Диана Сергеевна! Я, конечно, изумлен безмерно вашей способностью предсказывать появление шишек на моем затылке, но, если честно, маловато мне одних ваших слов. И вообще… личность ваша, если быть до конца откровенным, вызывает скорее тревогу, чем спокойствие за мое светлое и безопасное будущее.
Во я завернул!
Женщина, сидящая за рулем, молчала и что-то напряженно обдумывала, глядя прямо перед собой. А мимо машины прогуливался беспечный народ, с легким недоумением посматривая на неположенное здесь транспортное средство.
Смешная девчонка лет пяти в пухлом красном пальтишке и вязаной шапочке пыталась даже приспособить ниточку от своего воздушного шара на радиатор «жигуля», за что тут же получила легкий нагоняй от мамаши, специально отставшей от многочисленной группы родственников, дефилирующих по Приморскому бульвару. Кончилось тем, что шарик вырвался на волю и, гонимый морским бризом, поскакал к одной из припорошенных снегом клумб. Все семейство экстренно развернулось и бросилось воодушевленно ловить воздушного мерзавца.
Я невольно прыснул. Как все же сильна во мне детская половина!
– Тебе нравится жить в этом времени? – неожиданно спросила меня Диана. – Конкретно в этой стране, среди этих вот людей, которые сейчас так азартно топчут газон на Приморском бульваре?
При чем тут…
Что это вообще за вопрос?
– Нравится мне все, – немного резковато ответил я, – и люди в том числе. Подумаешь, газон…
– А в девяностых – нравилось?
Я уставился на Диану. Нет, ну понятно – она эти девяностые тоже видела, и я так понял – не один раз. Только к чему она клонит?
– А в девяностых не нравилось! – Я чуть сбавил тон, но все равно прозвучало вызывающе. – Хотя это и была моя юность, мне тридцати тогда еще не было. Только все эти мои «золотые денечки» были потрачены на то, чтобы кусок хлеба достать для семьи, так как зарплату не давали по пять месяцев. Благо в воинской части можно было буханку у хлебореза выклянчить. Мне, офицеру! У сопливого солдатика, который оказался при харчах в столовой! А дома жена без работы и карапуз четырехлетний. Вот и крутись, как хочешь. Короче, дерьмовое было время, мадам, извиняюсь, конечно, за фекальное сравнение…
