Три месяца! Невероятно.
Море, ты будешь каждый день рядом со мной! Ласковая бирюзовая прохлада с шуршащей под пенным прибоем мокрой галькой, раскаленным песком и мокрыми суровыми скалами до небес. Шипящие мидии на раскаленной жестянке и клешнявые крабы, запутавшиеся в сетке краболовки, тревожно попахивающей тухлой рыбой. И персики. И абрикосы. И виноград. И… много еще чего!
И это все будет моим!
Майское солнышко уже жарит вовсю – на небе ни облачка. Тропинка бежит вдоль буйных зарослей ромашки и куриной слепоты – запах такой, что голова кругом идет. Вокруг цветов летают пчелы, под ногами прыгают кузнечики. Я забегаю на очередной взгорок, и справа открывается великолепный вид центрального городского холма в утренней дымке.
И вдруг…
Я в оцепенении падаю на удачно подвернувшуюся лавочку.
И замираю, потому что неосознанно боюсь вспугнуть неожиданно возникшее новое ощущение.
Это целое море, это океан, это просто вселенная счастья!
Я вдруг почувствовал, как на меня буквально обрушивается, сминает меня и корежит лавина неуправляемой радости. До звона в ушах. До слез и оцепенения. До бездумной неуправляемой эйфории, в какой-то момент отключающей способность мыслить адекватно.
Сможете ли вы такое представить? Надеюсь на это.
С того мгновения память о той вспышке осознания счастья я ношу с собой всю свою жизнь. В качестве эталона. В качестве платиново-иридиевого мерила всего сущего, данного мне судьбой в ощущениях. Такой необъяснимой радости и острого чувства сопричастности с мировой гармонией я не испытывал больше никогда! Видимо, уже и не испытаю. Это чувство было просто невыносимо огромным для моих десяти лет. Неподъемным. Незаслуженно грандиозным. И оно все принадлежало лишь мне.
Унести бы только этакий воз радости!
Так и сидел я тогда на лавочке битый час, любуясь городом и просто купаясь в этом невероятном ощущении счастья. Рискуя очередной раз огрести от матери люлей за несанкционированное опоздание к обеду.
Скажете, сумасшедший мальчик? Может быть, может быть…
Да, сейчас я ассоциирую те волшебные эмоции не только с фактором своего беззаботного малолетства, но и с тем окружением, в которое был погружен для полного ощущения себя счастливым. С обществом, со страной. С развиты́м, не к ночи будет упомянут, социализмом, коим пугают сейчас детей интеллектуалы-демократы.
Можете звать меня «совком». Не обижусь…
Мне скажут: «Сам же плевался по поводу «элитной» школы для советской знати».
Да, плевался. И еще могу назвать с десяток червоточин советской действительности, которые не просто бросались в глаза, они там жили на долговременной основе в форме закостенелых бревен! А кто сказал, что все тут идеально? Что счастье изливается на наши головы ровным и безукоризненным потоком? Манной небесной?
Вовсе нет!
Не все тут хорошо. Тут вам не лубочная картинка и не молочные реки с кисельными берегами. Только одно дело – пристально и целенаправленно изыскивать вокруг себя коварные изъяны, и другое – расти и взрослеть в ощущениях спокойствия и благополучия в масштабах целого государства.
Образно говоря, нужно для себя решить, что лучше – бочка меда с каплей дегтя или, наоборот, бочка дегтя с жалкими слезами меда в виде всевозможных продвинутых гаджетов, а также личного автомобиля-иномарки в придачу? Ответ на этот вопрос только на первый взгляд кажется очевидным. На самом деле он ох как непрост!
В нашем современном «сверхпродвинутом» обществе выпестовано уже несколько поколений эгоцентристов, не представляющих себя людьми без привычного айфона в потной ладошке. Не суть, что вокруг деготь и он слегка попахивает, – это дело привычки. А те несчастные, кто помнит «бочку меда» и может отличить деготь от сладкого нектара, постепенно уходят, вымирают, так и не оценив сполна по достоинству коварных прелестей вновь приобретенного капитализма. Таким вот естественным образом мы и имеем в нашей многострадальной стране в начале двадцать первого века то самое «наоборот» из вышеуказанной дилеммы, спорь ты или не спорь по этому парадоксальному поводу.
И вот вокруг уже все белое постепенно чернеет, а темное положено считать не таким уже и темным. Пусть даже и виртуально. Спасибо вам, коварные «о́кна Овертона»!
Плохо. И грустно, девочки.
А что, если эту махину безысходности действительно можно повернуть вспять, как намекала фантастическая Диана? Что, если существует хотя бы один шанс из тысячи сохранить мою страну в целости и сохранности?
Ну что ж, я готов.
«Всегда готов!»
– Наши люди в булочную на такси не ездят! – Ирина пристально рассматривала меня в ожидании объяснений. – Кто такая?
Диану, видимо, заметила на «Жигулях». Глазастая ты наша… кагэбэшница.
– Да так, пустяки! Знакомая это моя, с… Моссада, слыхала? Подбросила меня, понимаешь, с оказией. По дороге к израильскому резиденту. Все равно ей по пути.
– Ну-ну.
– А где Сан-Саныч? Почему не на татами, как обычно? Мне аж не по себе как-то.
– А он как раз с группой на обыске, часом, не того ли самого резидента шмонает? Куда подружка твоя поехала?
– Фи, мадмуазель. Ани ло мэви́н
[6] «шмо-на-ет». Я взагали не розумию, що це таке?
[7] Га?
– А серьезно, кто это тебя подвез? Дамочка такая… цветистая.
– Я бы сказал «пафосная», только у вас сейчас пока так не говорят. Эпоха, знаете ли, неподходящая. Та, не бери в голову, Ирина. Через полчаса ты ее и не вспомнишь. Гарантирую.
Ирина скептически покачала головой.
– Вообще-то на память я пока не жалуюсь.
– Не жалуешься? – прищурился я, рассматривая эту упрямицу. – Ну, давай поиграем.
Черкнул на обрывке газеты: «Дамочка на пафосе» и протянул бумажку Ирине.
– Что это, – заинтересовалась она.
– А это маркер. Зарубка для памяти. Узелок на твоем платочке. Ты, кстати, вообще платки носишь?
– У меня соплей гораздо меньше, чем у некоторых, – огрызнулась она, но бумажку взяла и опустила в карман своего нарядно-красного спортивного костюма.
А из другого кармана достала чистенький носовой платок и потрясла им у меня перед носом.
– Да понял я, понял, – усмехнулся я. – Не сомневался даже. Да и ты… умеешь быть убедительной. Ладно, проехали. Так ты говоришь, Козет с криминалистами работает?
– Ага. Логово твоего Татарина изучают под микроскопом. Я с ними сначала была, потом Пятый по рации меня сюда вытащил, тебя встречать. И впредь велел контролировать твою личность, между прочим! Ты что, вообще неуправляемый?
