– Правильно, – подтвердила Диана и опять отхлебнула вина. – Не сыграл.
– Он ведь скорее меня даже подвел! Толкнул на риск этого сумасшедшего спуска по канату. Кабы не эта железка, не эта потенциальная возможность использовать для спасения трос, я, может быть… стал бы прорываться в другую сторону. Где не пришлось бы охреневать от прелестей высоты! Через… бабку Дуню, к примеру. Наверняка бы я от нее увернулся…
Произнес это вслух, а про себя тут же подумалось само собой: «А вот она от своих поросят увернуться не смогла…»
– Наверняка бы… увернулся.
– Ну!
– А может быть, и нет.
Что лучше для метания – эклеры или медовик?
Во! Пирожное «картошка». И липкое, и компактное, и в ладонь хорошо ложится…
Домой хочу.
Уеду я от вас. Злые вы.
– А ваш финт с высадкой ребенка в ночном лесу? – Я упрямо стиснул зубы. – Эту подставу я иначе как наблюдением над подопытной крысой и не расцениваю. Я вам что, мышь лабораторная?!
– Вы не мышь. Вы – человек, наделенный необъяснимыми свойствами.
– Вы, Диана Сергеевна, их еще фантастическими назовите…
– И назову. Вы – человек, наделенный фантастическими свойствами.
Я щелчком отправил в сухую траву валяющуюся на столе огромную крошку от пирожного. Ест тут кто-то, как поросенок.
Мм… вновь неприятное сравнение.
– То есть к тем свиньям собачьим меня привели как раз эти самые фантастические свойства?
Прозвучало как ругательство.
Только разве эту женщину можно вывести из себя подобными казусами? Скалу Красную разве можно разрушить, метая в нее голыши с пляжа? Кому, как не мне, легендарному специалисту по экстремальному скалолазанию, это может быть известно лучше всех?
Диана зажмурилась от удовольствия, ловя лицом одинокий лучик солнца, на секунду выглянувшего из-за неуемно крутящихся между горами туч. Я тоже подставил щеку.
Греет! Январь месяц, а солнце греет.
– Чистота эксперимента, – неожиданно произнесла Диана, не открывая глаз. – Я передала ТЕБЕ карабин, чтобы определить одну тенденцию, тем самым смазав определение другой, гораздо более важной.
– А это… так и задумывалось? – опешил я. – Именно так вы все распланировали?
– Нет, конечно, – беспечно отмахнулась эта невыносимая женщина. – Жалко тебя просто стало…
– Меня? Вам?
– Именно мне. А чего здесь такого?
– Да… ничего. Пожалел волк кобылу…
Диана открыла глаза и внимательно посмотрела на меня. Потом улыбнулась, откинулась на спинку шезлонга и вновь продолжила щуриться на солнышко. На небе действительно стали появляться редкие бледно-голубые просветы между тучками. Все больше и больше, и в разных местах. Все намекало на скорую ясную погоду. Здесь эти вещи происходят в считаные минуты: зашел в дом во время дождя, выпил чаю, вышел – солнце.
Иногда и чай не обязателен.
– Да, это была моя слабость, – легкомысленно заявила Диана. – Ты бы и так выкрутился из неприятностей около разрушенной церкви, но мне хотелось дать тебе еще один шанс на спасение.
– Доброта ваша, миледи, границ не знает…
– К тому же важно было понять, как твои необыкновенные свойства коррелируются привнесенными благофакторами.
– То есть стану я на самом деле использовать карабин или нет?
– В точку!
– А то, что я его все же использовал, да к тому же остался жив при этом, вам, экспериментаторам хреновым, так и не дало абсолютно стерильной картины – как же я на самом деле буду корячиться под страхом смерти. Так? И поэтому вы меня забросили к свиньям? Одна из которых оказалась человекообразной…
Диана грустно вздохнула.
– Зачем вы обижаете животных?
– Так я прав?
– И да, и нет…
– Прекратите! – взбеленился я. – Что вы крутите постоянно? Нет других объяснений всем этим вашим диким маневрам! Вы специально выкинули меня ночью черт знает где, чтобы усложнить стартовый фон. Чтобы вычислить – куда же я пойду? Найду ли я ферму? А как я буду свою задницу спасать между обрезом и клыками? Правда ведь интересно?
– Правда! – совершенно серьезно ответила Диана. – Ты даже не представляешь, насколько… правда!
– А я? – Я вновь опешил от этого невиданного цинизма. – А как же мои… чувства? Ощущения? Мой ужас перед… всем этим? О чем я даже словами не хочу говорить лишний раз, чтобы заикой не стать задним числом? Вы… с-совсем, что ли… охренели?
Все, слова закончились.
А метать пирожные в это равнодушное лицо – это слишком по-детски.
Эксперименты они ставят. Над людьми… эксперименты!
ГДЕ-ТО Я УЖЕ ЭТО ВСЕ КОГДА-ТО… СЛЫШАЛ.
Слышал, как тоже когда-то ставили себе опыты над людьми, экспериментируя с «человеческим материалом», и тоже находили тысячи причин для обоснований собственного кретинизма. И все равно кончили… хуже не придумаешь. Хоть след свой вонючий в истории человечества все же оставили надолго.
Полищук вам в пример!
Можно, конечно, в наши дни опять пытаться поменять плюс на минус, можно переписать отдельные исторические события, да что там, вообще всю историю перелопатить в фарш. А вот генетическую память людей все же не перешибешь. Рефлексов на кровь, ставших уже безусловными, не подменишь. Кое-что важное навсегда уже зашито в код выживаемости человека, как ведущего представителя всех живых существ. И звучит этот код-дуалист вот так: «Человеколюбие должно быть сильнее человеконенавистничества». Упрощенно: «Любовь сильнее ненависти». Знакомо? Вызывает ассоциации? Именно так, а не иначе! Если нет – сдохнем как вид.
Вымрем как мамонты!
И все равно, вопреки инстинкту выживания и элементарному здравому смыслу, этот волшебный код раз за разом упорно пытаются искорежить.
А сам процесс ломки выглядит как… РАСЧЕЛОВЕЧИВАНИЕ.
Как возвращение в сознание цивилизации гомо сапиенсов приоритета ненависти.
Да-да! Именно это и происходит сейчас, в двадцать первом веке, на обломках моей страны.
Не так?
А как тогда расценивать вездесущую подмену понятий и выхолаживающий сквозняк антиморали из «окон Овертона»? Однополые браки, говорите? Глобализм экономики? А чего плохого в замирении ветеранов СС и Красной армии? А чего плохого в том, что ребенок десяти лет может сам себе выбрать… пол? Гендер по-новомодному. А почему бы Церковь, скажем, этот вековой оплот морали и традиционализма, не расколоть в пух и прах, если этого требует сиюминутная политическая конъюнктура? А почему бы новой Церкви не благословить гомофилию с педофилией? Ведь людям так это нравится! Гендероносцам! Пусть и не всем, но все же! Нельзя же, оказывается, обижать меньшинства, защищать их, болезных, надо! Даже в ущерб основному человеческому большинству. Великого ума идея! А почему бы вообще не запретить думать? Дабы не нарушать гражданских прав и нежных чувств… дураков! Их тоже… меньшинство. Или… да нет, пока я надеюсь, что это так.
