— Я готов, — прорычал великан, набросив скользящий узел ему на шею.
— Остановитесь, — приказал Джек. — Сними с него эту веревку, Смит.
— Если так, то я отправлю ему пулю в голову, — проворчал Свич, наводя ружье на пленника.
— Опусти ружье, Свич.
Повелительный голос Джека не оставлял вариантов для мстителей. Рафлз Гарфильд удивленно посмотрел на него.
— Поторопитесь, пока меня не оставило мое мужество.
— Я думаю, что вы искренне раскаиваетесь, Рафлз Гарфильд. Этого для меня достаточно. Что скажет моя мать, когда я увижу ее на той стороне, если я не дам вам шанс расплатиться за свои преступления? Уходите. Я уверен, что вы знаете, что вам нужно сделать.
Когда Гарфильд удалялся, понурив голову, Джек повернулся к своим спутникам, молча наблюдавшим за происходящим.
— Я уверен, что мы трое образуем отличную команду, чтобы заняться этой фермой, — сказал он.
— Еще бы! — воскликнул Смит. — Вы сделали из меня другого человека! И я клянусь, что вы об этом не пожалеете.
— Я тоже надеюсь на это. Иначе тебе сильно достанется от меня, — пробурчал Свич, рассмеявшись.
Этим же днем Джек Кантрелл сжег небольшой кусок карты, на которую был нанесен красный значок, отказавшись таким образом от поиском проклятого рубина.
* * *
Рафлз Гарфильд твердо решил расплатиться за свои преступления.
Вернувшись в Сидней, он явился в полицию, где признался во всех своих преступлениях.
Отданный под суд, он был готов к казни через повешение. Но его откровенные признания и явное раскаяние смягчили судей. Он был осужден на пожизненную каторгу.
Через три года он скончался, когда пытался помочь другому заключенному во время крупной эпидемии холеры, свирепствовавшей на островах Южных морей.
Зеленый призрак
ПовестьПролог
В 1835 году почтеннейший Ричард Тадеус Вэйн, советник окружного трибунала Престона, был назначен его величеством королем Англии на высокий пост лорда-судьи Верховного трибунала покоренной Ирландии, на территории графств Мюнстер и Коннахт. Его первейшей и главнейшей задачей было подавление любыми способами любых, даже самых незначительных, волнений и попыток взбунтоваться, то есть, жесткое поддержание порядка.
Таким образом, перед почтеннейшим Ричардом Т. Бэйном, пуританином, членом одного из самых видных семейств Великобритании, была поставлена главная цель его жизни. Действительно, ничто не могло вдохновить его больше, чем преследование католической церкви, апостолической или римской, а также ее приверженцев.
Ему не пришлось долго ждать возможности применить свои таланты.
Барон Теренс Траверз предоставил убежище в своем замке, расположенном у подножья горного хребта Энни, восьми католикам-ирландцам, в том числе двум священникам. Несмотря на то, что он был обязан следить за исполнением законности, он постарался спасти их от виселицы.
Он знал, что это дорого обойдется ему.
Вскоре после этого Ричард Т. Вэйн торжественно вступил в Лимерик. Через несколько дней он произнес свой первый смертный приговор.
Барон Траверз был приговорен к повешению, и все его имущество было конфисковано в пользу Короны.
Через полчаса после казни судья Вэйн, весьма довольный самим собой, покинул тюрьму, где принимал участие в повешении.
Внезапно раздались два выстрела.
Первая пуля просвистела мимо уха нового лорда-судьи, вторая прервала жизнь палача, повесившего, также с нескрываемым удовольствием, барона Траверза.
Стражники и полицейские набросились на бледного юношу, державшего в руке еще дымившийся двуствольный пистолет.
Не успели они заковать стрелявшего в кандалы, как гигант в плаще из грубой черной шерсти ворвался в толпу, вырвал мятежника из рук полицейских и исчез с ним.
Этим же вечером грозные изображения креста впервые появились в Лимерике на стенах домов английских чиновников.
Глава I
Камни и пламя
Ричард Т. Вэйн раздраженно дернул за шнур звонка.
Прошло довольно много времени, прежде чем он услышал гулко отразившийся в пустых коридорах стук открывшейся и захлопнувшейся с грохотом двери, после чего до него донеслись звуки шагов волочившего ноги Беллоу, его камердинера.
— Лодырь! — вскричал лорд-судья. — Почему графина с порто нет на обычном месте? Или я должен угощать гостей сахарной водичкой?
Беллоу рассмеялся, изобразив на лице глуповатую гримасу.
— Действительно, ваша честь, графина там нет. Пусть святой Патрик превратит меня в устрицу, если графин находится на месте!
Судья Вэйн был настолько ошарашен подобной наглостью, что замер, забыв закрыть рот.
— Негодяй! — прорычал он наконец, немного придя в себя от возмущения. — Как понимать твое дурацкое объяснение?
Беллоу покачал головой с философским видом.
— Графин был тем не менее на месте несколько минут назад, ваша честь. На своем обычном месте, рядом с серебряной пепельницей, в которую вы положили свою сигару. И это был большой графин из хрустального стекла. Однажды человек, разбирающийся в огранке стекла, сказал мне, что это графин из настоящего богемского хрусталя и стоит по меньшей мере три фунта стерлингов. И вот он исчез!
— И вот он исчез! — повторил Вэйн, язвительно ухмыльнувшись. — Я знаю, что ты у меня самый главный кретин на земле. Но куда пропал этот драгоценный графин? Вот в чем вопрос.
Было видно, что этот вопрос не поставил Беллоу в тупик, хотя он и принялся чесать затылок с задумчивым видом.
— Действительно, ваша честь, именно в этом заключается вопрос. Я хорошо знаю, что он был на три четверти наполнен красным портвейном 1820 года, лучшим для виноградарства годом этого столетия, как мне сообщил один специалист-винодел. И я не знаю, где сейчас находится графин. Другой вопрос — каким образом он исчез. Но этот вопрос вы мне еще не задавали, ваша честь.
Судья Вэйн тяжело вздохнул и откинулся назад в своем бархатном кресле.
— И только таких дурней можно найти в качестве слуг в этой убогой и примитивной Ирландии! Ну, ладно, Беллоу, так каким же образом исчез графин?
— Я тут ни при чем, ваша честь, и никто, кроме меня, не переступал сегодня порог этой комнаты. Из этого со всей очевидностью следует, что в дело замешан призрак.
— Призрак! — возмутился Вэйн. — Всегда и во всем виноваты призраки! Ты жалкий суеверный тип! В каком году ты живешь?
