Речь графа была прервана неожиданным появлением в каюте Эванса.
— Тревожная ситуация в Северном проходе, — выпалил он, задыхаясь.
Холтема вскочил:
— Что-то с «Дорусом»?
— Да. Я сидел в вороньем гнезде, наблюдая за льдинами, когда внезапно сообразил, что если несколько минут назад хорошо видел мачты «Доруса», то теперь не вижу их! Мачты пропали!
— Может быть, они вышли в море? — спросил Гюстав.
Эванс с насмешкой посмотрел на него.
— Возможно, когда-нибудь изобретут крылатые суда, способные летать, словно чайки, и исчезать в мгновение ока, — ухмыльнулся он. — Но сегодня я должен был видеть, как «Дорус» медленно поднимает паруса и начинает двигаться к выходу из Северного прохода.
— Что вы думаете об этом, Списсенс? — обратился Холтема к капитану. Его голос подрагивал от нервного напряжения.
— Возможно, судно было раздавлено льдами, но это мало вероятно, потому что плавучие льды еще не набрали требующейся для этого мощности. Кроме того, случись с «Дорусорм» подобное несчастье, его агония продолжалась бы по меньшей мере несколько часов. Такое неожиданное исчезновение судна представляется мне совершенно невозможным.
— Я должен сходить туда и посмотреть, в чем там дело, — решительно заявил Холтема. — Вы разрешите Эвансу сопровождать меня?
Они вернулись через несколько часов. Голландец выглядел сильно взволнованным, и даже флегматичный Эванс был сбит с толку.
— «Дорус» исчез! Исчез, словно он и не стоял на якоре в том месте, где мы его обнаружили до этого! Ни единого обломка, ни одной доски на этом месте. Ничего!
— Можно подумать, что его извлекли из воды и перенесли в другое место, — задумчиво сказал Эванс. — Или его утянули на дно! Северный проход в этом месте имеет очень большую глубину…
— Его утянули на дно… — медленно повторил граф. — Почему бы и нет?
Никто не решился уточнить, почему такое невероятное событие показалось графу возможным.
Число три имеет мистическое значение у моряков севера. После зеленого тумана и живых камней исчезновение «Доруса» оказалось третьим таинственным происшествием.
* * *
Группа из девяти мужчин с тяжелым грузом за плечами остановилась у подножья высокого холма. Среди них можно было разглядеть графа де Вестенроде, Холтему, Мартина Списсенса, Ивона Тейрлинка, Ансельма Лемуэна, Пьера Каплара, Ригольбера, Гюстава Лемана и Эме Стивенса.
Их взгляды были дружно направлены на запад. Но «Тонтон Пип», оставленный на попечение Эвансу и другим морякам, давно исчез за холмами.
Солнечный диск медленно опускался к горизонту, небо темнело. Поднялся холодный ветер, перегонявший с места на место черный песок и мелкий гравий в смеси со снежной крупой.
— Ставим палатки! — приказал граф де Вестенроде.
Гюстав Леман, наблюдавший за Капларом и Ригольбером, разворачивавшими тюки с палатками, подумал, что вряд ли эти легкие конструкции из зеленой ткани выдержат северную непогоду, защитив людей от жестокого мороза, обжигавшего лица.
Старый Ансельм, угадавший его мысли, засмеялся:
— Действительно, всего лишь шелковая ткань, пропитанная смолой и проложенная тонким слоем шерсти. Кажется, обычный здесь громогласный толстощекий ветер называют эолом. Так вот, этот эол может дуть, сколько хватит сил у его легких, но парни, сидящие в палатке, даже не догадаются об этом, — сказал он.
Старик был прав. Действительно, внутри палатки было достаточно тепло и даже приятно, если не считать постоянного хлопанья полотнищ.
Ригольбер в очередной раз продемонстрировал свое искусство повара. В несколько минут он приготовил кофе на небольшой керосиновой горелке, поджарил толстые ломти сала и разогрел консервы.
— Если завтра нам удастся встретить пару сосенок, что вполне возможно в этих местах, я приготовлю вам лепешки в золе.
— Лепешки в золе? Что это за блюдо? — заинтересовались Гюстав и Эме.
— Ну, я научился выпекать их в Австралии. Из продуктов для лепешек нужны всего лишь мука, вода и горячая зола. И конечно, определенные кулинарные навыки, — объяснил с хитрой улыбкой кок.
— По-моему, в этих местах можно встретить карликовый тис, — сказал Ансельм.
— Прекрасно! Смолистая древесина дает золу, долго сохраняющую тепло. Завтра вы познакомитесь с экзотическим блюдом.
Юноши решили узнать от кока больше сведений. Ригольбер объяснил им, что лепешки являются одним из важнейших средств выживания у бушменов и австралийских аборигенов. Выпекать настоящий хлеб в дикой природе можно только с помощью магических приемов; поэтому приходится выходить из положения самым примитивным способом.
— Из муки, смешанной с водой и с добавкой небольшого количества соли, выпекают в горячей золе круглую плоскую лепешку.
— Действительно, это очень просто, — сделал вывод Гюстав.
— Дуралей! — рявкнул Ансельм Лемуэн. — Ты сначала попробуй, а я посмотрю, что у тебя получится!
— Действительно, — согласился Ригольбер, — это не так просто, как кажется на первый взгляд. Я знал нескольких любителей экзотики, которые только напрасно расходовали муку. Если зола слишком горячая, образуется толстая корка вокруг теста, остающегося внутри непропеченным и совершенно несъедобным. Если же, наоборот, зола недостаточно горячая, тесто, долгое время подвергающееся нагреву, высыхает и становится таким твердым, что на этой лепешке можно лишиться самых крепких зубов. Зато выпеченная по всем правилам лепешка — это очень вкусное блюдо. Приготовленная мастером, она может сохраняться много дней, становясь при этом лишь немного тверже. Тем не менее ее легко можно размочить в кофе, молоке или чае, и она полностью сохраняет свой вкус.
В палатках разожгли лампы, что тоже вызвало удивление у Гюстава. Вместо примитивных светильников, представляющих собой фитиль, помещенный в масло, который дает неровный свет, много дыма и распространяет при этом отвратительный запах, он увидел небольшие аккуратные лампы, дающие ровный мягкий свет. Единственным, достаточно несущественным неудобством был лишь мертвенный оттенок лиц, создаваемый этими лампами.
— Этот свет называют соленым, — проворчал старый морской волк.
— Как свет может быть соленым? — удивился Гюстав.
— Что за невинный ягненок этот Гюстав! Если посыпать солью свет, словно это ветчина или сало, то и получится соленый свет!
Конечно, юноша ничего не понял из этого шутливого объяснения. Граф сжалился над ним и рассказал, что речь идет об обычных спиртовых лампах, но в спирте растворяют небольшое количество простой поваренной соли. Вот и получается соленый спирт, дающий соленый свет!
— Говоря научным языком, этот свет нужно называть натриевым, — объяснил он. — Лампы такого типа, обычно дающие достаточно яркий свет, распространяют также весьма ощутимое тепло.
