Он появился на палубе, задыхающийся и мокрый от пота, держа на руках… громадного сенбернара!
Вы можете представить, как веселились матросы, тем более что пес оказался весьма миролюбивым, мгновенно пожиравшим все съедобное, предлагаемое ему, и постоянно требовавшим, чтобы его кто-нибудь погладил.
Мы окрестили пса Львом и собирались оставить на судне в качестве живого амулета, но капитан, сойдя на берег в Роттердаме, тут же телеграфировал в Лейт. Через несколько дней на судно поднялся хозяин собаки, забравший свое сокровище, оказавшееся действительно весьма дорогостоящим.
Он отблагодарил экипаж двумя фунтами стерлингов, но капитан отдал эти деньги главному участнику событий, то есть Жану ле Брэну.
Обратный рейс оказался гораздо более нервным, чем рейс из Лейта в Роттердам, потому что кочегары потребовали, чтобы Жан поделился с ними. Поскольку у Жана была другая точка зрения, он принялся убеждать противников так энергично, что пришлось вмешаться капитану.
Когда через много лет Жан снова оказался в составе нашей команды, мы встретили его дружным кличем: «Да здравствует Жан-лев!» Но он с недоумением посмотрел на нас, так как совершенно забыл об этом небольшом приключении.
Так часто случается на море. Подлинные приключения забываются и в памяти остаются только те, которые, основываясь на реальных фактах, могут с каждым днем становиться все более эффектными благодаря фантазии рассказчика.
Странный красный зверь
Определенно, что-то не ладилось на борту «Фульмара». Старик выглядел на редкость мрачным и постоянно выражал надежду, что не произойдет ничего страшного. У Рапси, главного помощника капитана, настроение стало просто собачьим, и он никак не мог усидеть на месте. Более того, смутное беспокойство охватило всю команду.
Я хорошо знал, что в такие моменты ни в коем случае нельзя даже подходить к Рапси. Тем не менее мне пришлось рискнуть. Но он, вместо того чтобы ответить на мой вопрос, спросил меня:
— Разве вы не видели большого красного зверя?
Я удивленно вытаращил глаза, но он окончательно потряс меня следующей фразой:
— Тем не менее именно вы должны были первым увидеть его! Впрочем, если он сцапает вас, станет ясно, что это не вы украли его!
За исключением обычных судовых тараканов и стаи трюмных крыс на судне, насколько мне было известно, других животных не имелось, если не считать, разумеется, нескольких туземных «рож, посыпанных перцем», которых мы наняли в Коломбо.
— Вы помните парня, по-моему, копта, которого нам пришлось оставить в Сингапуре, поместив его в больницу для моряков?
— Конечно! Еще тот типчик!
— Это так. Но вы наградили его затрещиной, не так ли?
Я уставился на Рапси. Мое недоумение возрастало на глазах.
— Разумеется, я отвесил ему оплеуху. Почему бы и нет? Он не только не хотел выполнять мой приказ, но и обругал меня.
— Согласен, дружище, но я говорю о затрещине, а это было серьезной ошибкой. Если бы вы всего лишь пригрозили ему вымбовкой, он воспринял бы это как само собой разумеющееся. Но дать ему затрещину… Ведь он, как я уверен, был коптом. Эти ребята всегда имеют отношение к колдовству… Крайне чувствительные, они воспринимают затрещину как самое страшное оскорбление, которое только можно им нанести. Впрочем, то же самое мы имеем и с французами, если верить тому, что я прочитал о них.
Я поинтересовался у Рапси, какое отношение история с коптом может иметь к большому красному зверю и тревоге, царившей на борту.
Он пожал плечами, зашел в каюту и тут же снова вышел на палубу с пистолетом Деррингера в руке.
— Джонни, — сказал он, сунув пистолет мне в руки, — насколько мне известно, вы хороший стрелок. Постарайтесь как следует прицелиться, когда вы встретите красного зверя, потому что мы надеемся долго видеть вас в должности второго офицера, хотя вам, конечно, нужно еще многому научиться.
Больше мне ничего не удалось вытянуть из Рапси.
Я обычно становился на вахту с полночи до четырех утра, поэтому, как только пробило двенадцать часов, я оказался на мостике. Стояла чудная ночь с полной луной. «Фульмара» плавно покачивали длинные волны, в то время как машина и винт работали безукоризненно, радуя душу главного механика.
Что мне следовало посчитать предупреждением? И откуда оно пришло — из моего подсознания или меня предупредил мой ангел-хранитель? Я не знаю. Может быть, и то и другое…
Как бы там ни было, но я резко обернулся и увидел большого красного зверя, скользнувшего вдоль надстройки и устремившегося ко мне.
Господи! До чего же отвратительное существо! Гибкое, размером с жеребенка, с дьявольской мордой, извивавшееся, словно ящерица.
Я не сомневался, что животное собиралось броситься на меня, и поэтому, не дожидаясь продолжения, выпалил в него два раза из моего деррингера.
Зверь испустил жуткий вопль, похожий не на рев раненого животного, а, скорее, на крик смертельно раненного человека.
В воздухе не успел затихнуть грохот выстрелов, как это существо исчезло.
На палубу выскочил Рапси.
— Вы попали в него? — крикнул он.
— Мне показалось, что я стрелял в нечто туманное, — растерянно ответил я, показав Рапси место, где, как мне показалось, находился зверь.
— В этом случае здесь оказались бы следы от пуль. Но их нет.
— И что это значит?
— Что вы всадили две пули точно в брюхо чудовищу. Пойдем, опрокинем по стаканчику. Вам нужно выпить, а потом я должен многое рассказать вам.
— Я ничего не понимаю в спиритизме, — начал Рапси, — но я слышал, что некоторые медиумы выделяют вещество, способное принять любую форму, даже человека, и что созданное таким образом существо будет чувствовать все, что чувствует сам медиум… Вы улавливаете, к чему я это говорю?
— Ну… в общем, не очень…
— Дело в том, что если вы нанесете укол созданной медиумом фантоматической форме, то он сам тоже почувствует укол.
— Хорошо, теперь я понимаю, что вы имеете в виду. Кстати, у меня есть кое-какие соображения в связи с этим. Но теперь вы объясните, как все это связано с этим большим красным зверем?
— Связь существует, дружище, и при этом самая непосредственная. Можно даже сказать, зловещая. «Рожи, посыпанные перцем», что мы наняли в Коломбо, утверждают, что этот копт был гуру, то есть он принадлежал к секте колдунов, обладающих способностью материализовать свою злобу, особенно в момент, когда им грозит смерть. Эта злоба проявляется в виде какого-нибудь мерзкого существа, старающегося причинить максимальный ущерб субъекту, на которого была направлена злоба.
— Это значит, что животное-призрак…
— Могло быть «проекцией» гуру, как говорят инициированные. Или, короче говоря, его злобой, направленной на вас.
