Когда Сара обратила внимание на круговорот мыслей и чувства тревоги, она осознала, что стремится не только к профессиональному успеху. Она также очень боялась чувства неудачи, которое поглотило бы ее в случае неназначения. Скованность и давление в груди были такими сильными, что она едва могла дышать. Ей хотелось облегчения, хотелось еды. Но Сара продолжила направлять внимание на взрывное беспокойство своего желания, и давление стало снижаться. Она почувствовала, как растворяется скованность в груди, как она становится более открытой, чувствовала, будто пространство вокруг расширяется. А наполняла это пространство вибрирующая нежность. Теперь Сара осознавала, как сильно ей хотелось быть принятой, ценимой, любимой. Сара с сочувственным осознаванием прислушивалась к раскрывающемуся желанию и тем самым освобождалась от его хватки.
Она научилась принимать свои желания и стремления, вместо того чтобы убегать от них или скрывать их.
В конце месяца Сару пригласили занять должность заведующего кафедрой. Она была невероятно рада. Для нее это стало исполнением профессиональной мечты. Но ее настоящим триумфом была растущая внутренняя свобода. Она научилась принимать свои желания и стремления, вместо того чтобы убегать от них или скрывать их. Сара верила, что когда неизбежно возникнут тревога и суждения в отношении того, как она справляется с работой, вместо того чтобы рефлекторно обратиться к еде, она сможет применить прощающее и доброе осознавание.
Многие ученики спрашивают меня, станут ли они после многих лет духовной практики свободными от тяги желания. Они хотят знать, будут ли они все равно испытывать болезненную привязанность к некоторым людям, одержимость работой, зависимость от шоколада, романов или еще одной бутылки пива, которая поможет скоротать одинокий вечер. Эти склонности, безусловно, могут остаться, мы часто обнаруживаем за ними более сложные комбинации желания и стыда, которые в свете осознанности ослабляют свою хватку.
Если мы, подобно Саре, чувствовали глубокую эмоциональную обделенность, привычка к цеплянию (или ярко проявляющееся зависимое поведение), скорее всего, будет устойчивой и сильной. Но тем не менее пусть сильное желание все равно будет порой возникать, со временем даже самые навязчивые и стойкие его проявления не обязательно будут вести к страданию. Ощущение тревоги и желания могут быть неприятными, но, как мы видели в случае с болью, страдание – это вопрос выбора. Мы страдаем, когда наше желание или стремление к чему-либо определяет и ограничивает наше переживание того, кто мы есть. Если мы встречаем ощущения, эмоции и мысли, вызванные желанием, с радикальным принятием, мы перестаем отождествлять себя с жаждущим «я» и воссоединяемся с нашей подлинной сутью.
Находимся ли мы на ретрите по медитации или посреди суетной жизни, практика радикального принятия желания по сути одна и та же. Мы делаем паузу и отпускаем наше мысленное или физическое стремление к удовлетворению на время, достаточное для того, чтобы распознать, как наша личность сжалась до чувств и мыслей жаждущего «я». В этой паузе мы перестаем винить себя за наличие желания и мягко позволяем ему существовать, как оно есть. Мы приглашаем желание на чай, осознанно переживая все ощущения в теле, бдительно замечая эмоции и мысли, которые возникают в уме. Когда мы сохраняем такое осознавание – ясное, сочувственное, не цепляющееся и не отталкивающее, – мы разрушаем привычные шаблоны ответных реакций, которые погружают наше тело, сердце и мысли в желание. Поступая так, мы становимся более свободными и обретаем возможность выбирать, как жить.
Чего мы хотим на самом деле
Великий тибетский йогин Миларепа много лет провел в уединении в горной пещере. Во время одной из практик он увидел содержимое своего ума как проекции. Его внутренние демоны похоти, страсти и отвращения появлялись перед ним в виде прекрасных соблазнительных женщин и ужасных гневных чудовищ. Встречаясь лицом к лицу с этими искушениями и страхами, Мила-репа не поддавался им, но вместо этого пел вслух: «Как прекрасно, что вы пришли сегодня, вы должны прийти и завтра… время от времени мы должны разговаривать».
За годы интенсивной практики Миларепа понял, что страдание возникает, только если демоны соблазнили тебя или ты пытаешься с ними бороться. Для того чтобы обрести свободу в их присутствии, ему пришлось осознанно пережить эти состояния такими, как они есть. В одной из историй о его свершениях рассказывается, как пещеру Миларепы заполнили демоны. Определив самого сильного, главного, демона в толпе, Миларепа сделал великолепный ход – он положил свою голову демону в рот. И в этот момент полной капитуляции все демоны исчезли. Все, что осталось, – это яркий свет чистого осознавания. Как говорит Пема Чодрон: «Когда уходит сопротивление, уходят и демоны».
Без сомнений, я всеми силами сопротивлялась желаниям, которые подпитывали мою «Любовь во время випасанны». В моих глазах они были демонами, которые пожирали мою духовную жизнь. Когда я наконец поняла, в какой битве участвую, мне тут же пришла на ум история Миларепы. Возможно, «Любовь во время випассаны» была вовсе не врагом моей практике, а естественным опытом, который мог послужить моему пробуждению. Каково бы это было – приветствовать демона желания, «поговорить» с ним, как это сделал Миларепа? Я приняла решение отбросить сопротивление, чтобы распознать энергию, которая двигала моим жаждущим «я».
В следующие дни каждый раз, когда я осознавала, что снова погрузилась в свои романтические иллюзии, я помечала их как «эротическая фантазия» и обращала пристальное внимание на ощущения в теле и на возникающие эмоции. Я больше не избегала своих ощущений и обнаружила, что наполнена волнами волнения, сексуального возбуждения и страха. Теперь вместо того чтобы сопротивляться этим чувствам как демонам, я просто практиковала принятие и с некоторым любопытством исследовала их дальше.
Давящее болезненное чувство в груди раскрылось в глубокую печаль – печаль по всем упущенным мгновениям любви, мгновениям, которые я пропустила, потому что была слишком озабочена или занята, чтобы остановиться и открыться им. Я двигалась между эротической страстью и этим глубоким сожалением о том, насколько я была разъединена с тем, к чему действительно стремилась. Когда ощущения желания или печали становились особенно интенсивными, я снова погружалась в мысли о том, чего не хватает в моей жизни, фантазировала о том, как могу удовлетворить свое желание любви. И хотя я не оценивала фантазии как «плохие», я видела, как они не дают мне соприкоснуться с моим непосредственным переживанием. Они удерживали меня от нежного осознавания – приближения к тому, чего я жаждала больше всего.
Хотя я уже была не столь погружена в свои мысленные истории, я видела, что все еще держусь за них, пытаюсь контролировать энергии, проходящие сквозь меня. Мои привычные средства контроля – сжатие тела, постоянный комментарий того, что я делаю, – не давали мне погрузиться в интенсивность желания. Я не знала, как позволить себе любить свободно, без концепций или ограничений. Не знала точно, что я люблю, но знала, что мне нужно отпустить сопротивление, которое сдавливало мое сердце. Вместо того чтобы сосредотачивать всю жажду любви на одном человеке, я хотела пережить ее безграничность.
