Когда мы чувствуем себя отрезанными от других, как это случилось с королем в этой истории, мы также можем воспринимать свою жизнь как бесплодную землю. Она может казаться нам бессмысленной и опустевшей. Мы не можем ни сами пробудиться от транса неполноценности, ни пробудить тех, кто окружает нас. Когда в нашу бесплодную землю приходит кто-то, кому действительно не все равно, мы в одно мгновение можем вернуться к жизни. Одна моя подруга звонит мне время от времени, когда впадает в депрессию. Она может чувствовать себя безжизненной и пустой в течение дней или даже недель, не понимая, что мучает ее, не чувствуя связи с болью своей грусти. Но достаточно моего искреннего вопроса: «Как ты?», чтобы начался исцеляющий поток слез.
Когда мы движемся по духовному пути, нам может казаться, что для освобождения от наших эмоциональных страданий достаточно просто больше медитировать или молиться. Но не важно, как много мы медитируем или молимся, нам все равно нужна помощь других, чтобы разобрать стены нашей обособленности. Нам необходимо напоминание о том, что мы часть общего. Суть исцеления заключается в памятовании о том, что мы все связаны друг с другом и миром.
Анне, одной из моих учениц на занятиях по медитации, было четыре года, когда ее семья переехала в новый дом на другой конец города. В хаосе дня переезда случилось то, что на годы заперло Анну внутри нее самой. Тем утром она играла в подвале, пока все упаковывали коробки и носили их в машину ее родителей. Когда она заметила, что уже какое-то время никто не приходил, она поднялась по лестнице, чтобы найти маму. Дверь в подвал была заперта, а дом казался ужасно тихим. Анна задрожала и стала стучать ногой в дверь, крича и воя. Потом она в ужасе съежилась в углу. К тому времени, когда ее родители осознали, что забыли ее – каждый из них думал, что Анна с другим, – прошла пара часов.
Уже будучи взрослой, Анна часто чувствовала себя очень маленькой и испуганной. Когда она находилась дома одна, ее часто охватывало мучительное одиночество. Она пыталась, как ее научили на занятиях по медитации, относиться к своему сильному чувству уязвимости с благожелательным осознаванием. Но внутри она слышала голос ребенка, который кричал: «Я не хочу быть одна! Я не вынесу этого!»
Так как Анна практиковала медитацию, когда она пришла ко мне за духовным советом, она думала, что я научу ее какой-нибудь технике, которая поможет ей справиться с ужасом. К ее удивлению, я сделала упор на том, как сильно наше духовное исцеление и пробуждение зависит от других. Нас ранят в отношениях, и нам необходимо исцелиться в отношениях. Анна испытала облегчение, когда услышала, что голос кричащего ребенка не был «недуховным». Она могла не стыдиться того, что ей нужна близость с другими. Как и в случае с королем из истории про Персиваля, ключом к ее пробуждению стало чувство искренней заботы и интереса к ней со стороны других.
Мы социальные существа – мы едим, спим, работаем, любим, лечимся, самореализуемся и достигаем пробуждения вместе друг с другом. Даже когда мы совершенно одни, у нас внутри есть ощущение, что мы часть некой общности, и мы беспокоимся о том, как другие воспринимают нас. Ощущение заботы со стороны других позволяет нам, как королю, выйти из транса и обрести цельность. Все наши отношения, будь то отношения с учителем, психотерапевтом, коллегами, членами семьи или друзьями, обладают потенциалом привести нас к расцвету. С современной точки зрения это наша сангха, и она включает в себя все сплетение сознательных отношений, внутри которых мы можем исцелиться и пробудиться. Конечно, одни отношения будут более взаимно исцеляющими и приносящими удовлетворение, чем другие. Но все они могут раскрыть нашу соединенность друг с другом. Когда два крыла радикального принятия, осознанность и сочувствие, раскрыты, наши отношения становятся сосудом для духовной свободы.
Сознательные отношения: сердце духовной практики
В некоторых адаптациях буддизма на Западе есть тенденция сосредотачиваться на индивидуальных практиках медитации, оставляя в стороне межличностный и социальный контекст, в котором эти практики обычно проходили. Мы ищем безопасные и тихие места, где могли бы отточить инструменты осознанности и научиться сохранять спокойствие, внимательность и ясность. И хотя периодическое уединение – это драгоценная и необходимая часть духовной практики, учения, которые в первую очередь делают упор на молчаливой медитации и сосредотачиваются на внутренней жизни практикующего, могут привести к основополагающему непониманию. Они могут усилить неверное представление о том, что мы находимся на опасном и одиноком пути, и что наши духовные цели достижимы только в одиночестве.
Журнал Tricycle однажды напечатал карикатуру в виде объявления в буддийском разделе частных объявлений:
«Высокий, темный, красивый буддист ищет себя».
Это можно воспринять как тонкое замечание того, насколько обособленными мы можем стать, если интерпретируем учения так, будто мы сами по себе, медитируем и упорно трудимся, чтобы освободить связанное обязательствами «я». Отношения с другими имеют значение, но могут казаться несущественными для нашего духовного пробуждения.
Когда два крыла радикального принятия раскрыты, наши отношения становятся сосудом для духовной свободы.
Если мы считаем свою практику «духовной» только в случае формальных медитаций, мы упускаем из виду, насколько важны для нашего пробуждения повседневные отношения. Мы избегаем тревожащих, волнующих и запутывающих эмоций, которые возникают в отношениях. Мы отказываемся осознавать, что любящий, умиротворенный человек в молчаливом ретрите легко может превратиться в злого и колкого при общении с другими.
Когда я смотрю на годы своей духовной практики, я вижу, что наиболее важный опыт пробуждения мои сердце и ум обретали в контексте глубоких человеческих отношений – когда я родила и воспитывала ребенка, когда мое сердце разбилось, когда помогала я и когда помогали мне, когда я столкнулась со страхом близости, боролась с критичным умом, старалась более полно отдаваться любви. В близких отношениях возникали мои самые сильные ответные реакции, но также и драгоценное переживание объединения.
Я вернулась домой со своего первого шестинедельного ретрита по випассане счастливой, умиротворенной и расслабленной. Отец Нараяна, Алекс, оставался дома, чтобы заботиться о сыне, и я была счастлива видеть их обоих.
Мы провели вечер, поедая попкорн, болтая и дурачась. На следующее утро я вошла в свой кабинет и обнаружила на столе конверт с платежом по ипотеке, который Алекс должен был отправить в мое отсутствие. Теперь было уже слишком поздно, и мне приходилось заплатить штраф. Я позвонила Алексу и начала кричать на него. Я кричала, что не заработала никаких денег в прошлом месяце и что не могу положиться на него ни в чем… даже в том, чтобы просто опустить письмо в почтовый ящик. Очевидно, что я злилась и из-за прошлых обид, но мой гнев был свежим и острым.
Он слушал меня какое-то время, а потом сказал: «Так вот чему ты учишься на этих буддийских ретритах?» Его слова могли бы быть едкими, но они не были таковыми. Скорее я слышала разочарование в его голосе – он хотел увидеть пользу от моей практики, а мы опять скатились к привычной рутине. Повесив трубку, я тут же испытала раскаяние. Что ценного было в моем глубоком переживании принятия и спокойствия, если я так легко взрывалась и возвращалась к старым шаблонам поведения? Ответ Алекса – как колокольчик на нашем ретрите – был ясным звонком пробуждения. Меня позвали обратно к радикальному принятию, к тому, чтобы я встречала возникающие чувства с осознанностью и благожелательностью. Мои сожаления напомнили мне, что отношения с другими находятся в самом центре духовной жизни.
