Клетки Генриетты Лакс отличались от полученных ранее образцов. Они были невероятно агрессивны – прежде сама возможность столь стремительного развития карциномы шейки матки ставилась под сомнение
[198]. Когда лаборант поместил клетки Генриетты Лакс в питательную среду, они стали интенсивно размножаться. Более того, со временем их размножение не прекращалось. Шли дни, недели, месяцы, а невероятно живучая клеточная культура продолжала существовать. Так появилась первая бессмертная линия человеческих клеток. По первым буквам имени и фамилии Генриетты Лакс (англ. Henrietta Lacks) она была названа HeLa.
HeLa стала самой используемой и распространенной клеточной линией. По некоторым оценкам, всего исследователи произвели 50 тонн HeLa, и все это потомки одной единственной клетки опухоли Генриетты Лакс. За ней последовали другие бессмертные линии, которые применяли в качестве стандартных моделей как здоровых, так и патологических тканей, в первую очередь раковых. Поскольку сравнимость исследований важна, ученые активно обменивались образцами друг с другом и могли, работая над одной проблемой в разных частях света, использовать одни и те же клетки. Мечта Джорджа Ги стала реальностью. Клеточные культуры помогали в изучении механизмов болезни и, конечно, при создании лекарств.
Первые признаки проблемы появились в начале шестидесятых годов прошлого века. Как выяснилось, если при малейшем нарушении процедуры агрессивные и живучие клетки HeLa попадают в другие клеточные культуры, они начинают там размножаться, постепенно вытесняя и заменяя собой исходную линию. В 1967 году были изучены 19 распространенных линий человеческих клеток. Хотя про некоторые было известно, что они получены от людей европеоидной расы, анализ показал, что все они с высокой вероятностью принадлежали темнокожей женщине.
К 1974 году стало понятно, что HeLa проникла в лаборатории по всему миру: пять клеточных линий, присланных в США из СССР, были идентифицированы как HeLa. Примерно в то же время прозвучало предположение, что они заменили собой от 10 до 20% используемых учеными клеточных культур. HeLa явно вышла из-под контроля и зажила своей жизнью. Это позволило некоторым специалистам утверждать, что HeLa – новый биологический вид и, более того, первая форма жизни, достигшая бессмертия.
Проблема была не только в HeLa: проверка двух распространенных клеточных линий, которые считали раком молочной железы, показала, что одна из них – HeLa, а вторая принадлежала крысе. Другие стандартные человеческие линии оказались клетками хомяка, крысы, мыши, мангуста и норки. Клетки гиббона оказались человеческими, а лошадиные – собачьими.
Оценить масштаб проблемы можно благодаря анализу, проведенному Кристофером Корчем, генетиком из Колорадского университета. Он собрал исследования, в которых использовали две клеточные линии: HEp-2, считавшуюся раком гортани, и модель клеток кишечника INT 407. Еще в 1967 году стало известно, что обе линии на самом деле являются HeLa. Но это не помешало многим исследователям продолжать их использовать. Корч обнаружил, что HEp-2 фигурировали в качестве клеток гортани минимум в 5789 научных публикациях, а INT 407 как клетки кишечника – в 1336. На эти исследования было потрачено не менее 713 миллионов долларов США, а если считать и последующие, основанные на результатах этих, цена игнорирования проблемы достигает 4 миллиардов.
Какова реакция исследователей? Легко представить, что они без восторга встречают информацию о том, что клетки, на которых основаны их работы, на самом деле являются чем-то другим. Поскольку это ставит под сомнения результаты их труда и дальнейшие исследования, многие предпочитают делать вид, будто проблемы просто нет. Лишь очень немногие публикации были отозваны или исправлены на основе информации о неверной идентификации клеточных линий. Типична судьба ECV304, которую использовали как модель клеток, выстилающих кровеносные сосуды. В 1999 году было установлено, что на самом деле это рак мочевого пузыря. После чего вышли еще более тысячи статей, описывавших исследования, где ECV304 использовалась ошибочно. Авторы одной из них откровенно написали, что поскольку идеальной модели все равно не существует, они не видят проблемы в использовании тех культур, которые так или иначе оказались в их распоряжении.
Лишь недавно ситуация начала медленно, но меняться в лучшую сторону. Во многом это происходит благодаря двадцати ученым, создавшим группу, названную Международным комитетом идентификации клеточных линий (англ. International Cell Line Authentication Committee, ICLAC). Их усилиями некоторые научные журналы начинают в качестве обязательного условия публикации требовать информацию об идентификации использованной клеточной линии. На своем сайте ICLAC поддерживает актуальную информацию об ошибочно идентифицированных линиях. На момент написания этой книги их 488, из них 113 – HeLa.
Клинические испытания III фазы
В клиническом испытании III фазы обычно участвуют до нескольких тысяч пациентов (современные кардиологические исследования могут включать до 10–20 тысяч участников), и продолжаться оно может от двух до 10–15 лет. Особенно длительны и дороги исследования препаратов, предназначенных для лечения хронических заболеваний. В некоторых странах, например в США и Евросоюзе, для регистрации лекарства необходимо, чтобы III фаза содержала как минимум два отдельных успешных исследования. Поэтому некоторые производители организуют сразу три, на случай если органы, регистрирующее лекарственные препараты, FDA
[199] или EMA
[200], сочтут одно из них неудовлетворительным. Важно отметить, что в некоторых странах требования к количеству участников в клинических испытаниях отличаются или вообще отсутствуют. В частности, их нет в России. Например, применяемый для лечения острого инфаркта миокарда “Фортелизин” зарегистрирован на основании клинического испытания, в котором участвовало всего 54 пациента.
Задача III фазы – подтвердить, что выбранный в КИ II фазы режим лечения эффективен для большой и разнообразной группы пациентов и может реально применяться на практике. Последнее время клинические испытания III фазы обычно бывают многоцентровыми, то есть их проводят не в одной клинике. Это позволяет увеличить количество участников, добавить в выборку людей разного этнического состава и уровня жизни, а также сравнить результаты между центрами.
После завершения фазы III можно подавать документы на регистрацию лекарства, и, если регистрирующую организацию устроят предоставленные данные, оно будет зарегистрировано. С этого момента его можно продавать. Регистрационные документы содержат перечень разрешенных показаний к применению. Факт регистрации не означает, что препарат можно применять при любом заболевании, каждое новое показание требует новых клинических испытаний.
