В случае маммографического
[258] скрининга рака груди самым продолжительным было 15-летнее наблюдение по окончании крупного РКИ в шведском городе Мальмё. К концу 10-летнего исследования в группе скрининга был поставлен 741 диагноз рака груди, в контрольной – 591. За следующие 15 лет разница в 150 диагнозов сократилась до 115. С учетом возраста участвовавших в исследовании женщин большинство из этих 115 диагнозов, то есть каждый шестой, были отнесены к гипердиагностике.
Учитывая масштабы гипердиагностики, важно рассчитать соотношение приносимых маммографическим скринингом вреда и пользы. Авторы опубликованного в 2013 году обзора, суммирующего результаты всех РКИ, пришли к выводу, что относительное снижение риска смерти от рака молочной железы составляет 20%. В абсолютных цифрах результат получается довольно значительным: на 235 приглашенных на скрининг женщин приходится одна, а за год работы скрининговой программы в Великобритании – до 1300 спасенных жизней. Однако на каждую спасенную жизнь минимум три пациентки получат вследствие гипердиагностики ненужное и травматичное лечение. И необходимо учитывать, что эти цифры – из самых оптимистичных. Опубликованный в 2011 году обзор Кокрейна заключил, что для спасения одной жизни нужно в течение 10 лет приглашать на скрининг 2 тысячи человек, при этом на каждую спасенную жизнь придется 10 случаев гипердиагностики.
Цифры, полученные в разных исследованиях, различаются – это неизбежное следствие разного подхода. Но общий вывод остается неизменным: несмотря на общую пользу маммографии, у нее немалая цена. Соотношение вреда и пользы можно суммировать следующим образом. На каждую смерть от рака молочной железы, предотвращенную с помощью скрининга, приходится:
• от 3 до 10 женщин, которые получат диагноз рака и лечение, при том что рак никак не проявил бы себя в течение их жизни (гипердиагностика);
• от 5 до 15 женщин, которые узнают, что у них рак, и это никак не повлияет на течение болезни (включает и гипердиагностику, и тех, кому не поможет более раннее начало лечения);
• от 200 до 500 женщин, которые получат “ложную тревогу” и проживут несколько месяцев в состоянии тяжелого стресса, от 50 до 200 из них пройдут биопсию.
Поскольку чувствительность используемых методов постоянно растет и более современное оборудование определяет все более мелкие опухоли, сейчас баланс может еще больше смещаться в сторону вреда. Важно учитывать и то, что баланс меняется с возрастом. В настоящий момент ВОЗ рекомендует маммографический скрининг раз в два года только для женщин в возрасте 50–69 лет и только в странах с развитыми системами здравоохранения. А для женщин в возрасте 40–49 и 70–75 лет – только в рамках исследований. До пятидесяти вероятность заболеть приводящим к смерти раком молочной железы мала, а в пожилом возрасте ожидаемая продолжительность жизни не позволит получить от ранней диагностики преимуществ, только вред от ненужного лечения.
Еще один показательный пример – скрининг рака предстательной железы. Этот вид рака относительно нередок: примерно каждый десятый мужчина получит диагноз в течение жизни. Он чаще встречается у темнокожих, чем у представителей других рас. Вероятность получить этот диагноз очень невелика в молодости и значительно увеличивается с возрастом. Большая часть опухолей в предстательной железе растет очень медленно, и, как было сказано выше, у мужчин 70–79 лет, не имевших диагноза и умерших от других причин, они обнаруживаются в 30–70% случаев.
Массовый скрининг рака предстательной железы основан на определении в крови опухолевого маркера, простатического специфического антигена (ПСА). Чтобы предотвратить одну смерть от рака предстательной железы, необходимо проводить скрининг тысячи человек в течение примерно 13 лет. Однако ПСА может указывать не только на онкозаболевание, но и на любую патологию предстательной железы. Это приводит к частым ложноположительным результатам, за 10 лет регулярных скринингов с ними сталкивается 15% мужчин. Для уточнения диагноза нужна биопсия, приводящая в каждом сотом случае к серьезным осложнениям, требующим госпитализации.
Большинство получивших диагноз пациентов принимают решение лечиться с помощью операции, химиотерапии или лучевой терапии, и последствия ненужного лечения могут быть весьма серьезными. Один из восьми прошедших операцию радикальной простатэктомии мужчин получит выраженное недержание мочи, требующее использования судна или других приспособлений, один из трех – длительную эректильную дисфункцию. Каждому двадцатому понадобится повторное хирургическое вмешательство.
На тысячу мужчин, проходящих регулярный скрининг, придется:
• одна предотвращенная смерть от рака предстательной железы;
• 4 умерших от него, несмотря на лечение;
• 53 пациента, которых лечили, но они остались бы в живых, что с лечением, что без;
• 34, которых лечили, но их рак никак не проявился бы симптомами за время жизни;
• 150 хотя бы единожды подвергшихся стрессу ошибочного диагноза и прошедших дополнительные обследования, как правило биопсию.
Не для каждого пациента такой прирост шансов на продление жизни перевешивает риски. Медицинские организации рекомендуют проводить массовый скрининг мужчинам 55–69 лет только на основании индивидуально принятого решения, после обсуждения баланса вреда и пользы, и только если сам пациент склонен выбрать скрининг или входит в группу риска. Мужчинам от 70 лет и старше скрининг рака предстательной железы, как правило, не рекомендуют.
Важно еще раз подчеркнуть, что мы не можем в случае каждой конкретной находки точно предсказать, с чем имеем дело: с потенциально опасной опухолью или гипердиагностикой. Как часто бывает в медицине, мы можем опираться лишь на данные изученной ранее популяции, а прогноз в отношении отдельно взятого пациента носит вероятностный характер. Но даже если мы видим, что вероятность вреда превышает вероятность пользы, решение о прохождении скрининга нужно принимать вместе с пациентом после подробного обсуждения возможных последствий. Даже обладая полной информацией, некоторые пациенты выбирают скрининг. Решение зависит от ценностей конкретного человека, для многих продление жизни любой ценой важнее потенциального качества жизни. Врач должен уважать решение пациента, каким бы оно ни было.
В то же время необходимо противодействовать продвижению массового скрининга с неоднозначным балансом пользы и вреда, когда он рекламируется медицинскими центрами или производителями диагностического оборудования как безусловно полезная диагностическая процедура для любой возрастной группы.
Маркетинг
Фармацевтический бизнес – довольно специфическая индустрия. Очень долгий цикл разработки лекарств, большие вложения и высокий риск провала делают ее не похожей ни на одну другую. Колоссальная доля провальных проектов диктует необходимость заработать как можно больше на тех препаратах, что все-таки смогли выйти на рынок. Кроме того, время не на стороне производителя. Новое лекарство получает патентную защиту, которая длится до двадцати лет
[259]. В это время другие производители не могут выпускать аналогичный препарат, поэтому продажи удачного лекарства максимальны. Однако рано или поздно любой патент истекает. Как только это случится, конкуренты могут начать выпуск дженериков – химически идентичных препаратов, которые будут отличаться только внешним видом таблетки, названием и упаковкой. Обычно дженерики намного дешевле. Специализирующиеся на них компании, такие как израильская Teva Pharmaceutical Industries, гораздо меньше тратят на разработку, а значит, могут позволить себе более низкие цены.
