Джонни коснулся своей груди, ощутил пот и золу под пальцами и глубокое биение сердца. Из-за чего плакала старушка и что такое сказал ей муж, что она улыбнулась? Мысль мелькнула и ушла, и он подумал о своем отце, который всегда знал, что сделать и что сказать. Глядя на стариков, Джонни ощутил внутри себя какой-то горький комок, но тут же раздавил его усилием воли. Зубы блеснули в темноте белизной, и он, крадучись, пробрался мимо окна.
Старики не увидели Джонни.
Редко кто его видел.
* * *
Воздух в машине был сперт, несвеж. Продвигаясь по жесткому кожаному сиденью, Джонни выгнулся и просунул руку в карман. Листки смялись, их запах напоминал запах сосновой смолы и костра. Он разгладил бумажки на коленке и включил фонарик. Имена и адреса были написаны его рукой. На полях теснились примечания и даты.
Шесть человек. Шесть адресов. Шесть зарегистрированных насильников. Люди они были плохие, и Джонни побаивался их, но после исчезновения Тиффани Шор не прошло и одного дня, и он считал, что ее похитил тот же человек, который забрал Алиссу. Эти были худшие из всех найденных, и Джонни присматривался к ним внимательнее, чем к другим. Он знал их распорядок дня, знал, где они работают, что смотрят по телевизору и когда ложатся спать. Если кто-то поведет себя необычно, это будет заметно.
Джонни выгнал из себя страх и взялся за ключ. В зеркале отразились глаза – покрасневшие, с черными веками.
Он – неприкасаемый. Воин.
Мотор заурчал, и Джонни включил передачу.
Он – индейский вождь.
Глава 15
Хант позвонил Йокаму из машины. Была глубокая ночь, и выскобленные дождем дороги пустовали.
Два гудка. Третий.
Перетерпев миг слабости, Хант отогнал мысли о Кэтрин Мерримон. В ее дворе он простоял меньше минуты, но все равно чувствовал себя виноватым. С Тиффани по-прежнему никакого продвижения, а значит, надо полностью сосредоточиться на деле: поставить вопросы, наметить план действий. Что они упускают? Что еще нужно предпринять?
Очередной гудок.
Ну же, Йокам.
Едва ответив, тот первым делом извинился.
– Здесь сумасшедший дом. – Он имел в виду полицейский участок.
– Что там происходит?
– Занимаемся тем, чем ты сказал заниматься.
– Перечисли.
– Проверяем по системе отпечаток, который сняли с века Дэвида Уилсона. Пока совпадений нет, но мы только начали. Четыре машины прочесывают местные дороги, ищут «Лендкрузер» Уилсона, который, как ты и предположил, зарегистрирован на колледж. Составляем список друзей и родственников, всех, кто мог бы сообщить, где он был сегодня и что делал. С коллегами по работе в колледже уже потолковали, но они ничего не знают. Пока что нам не удалось обнаружить с полдюжины известных личностей, но этим занимаются несколько групп. Двое из этой категории, похоже, уехали из города. Двери на замке, света нет, газеты лежат на крыльце. Одного вроде бы задержали в Уилмингтоне, и я сейчас ожидаю подтверждения этой информации. Пара ребят из вспомогательных подразделений готовят план поисков на утро.
– Насчет этого плана…
– Как ты и сказал. Отработаем по той же схеме, которую применяли при поисках Алиссы Мерримон. Логика та же. Нам просто не хватает людей. – Йокам помолчал. – Послушай, Клайд. Ты все это знаешь. Распоряжения отданы. Почему бы тебе не поехать домой и не поспать немного? Сколько сейчас? Два часа ночи? Ты хоть парня своего проверил?
Ответа не последовало.
– Господи, Хант… Ты хотя бы звонил ему?
– Я еду сейчас к тебе.
– Послушай, говорю тебе как другу. Поезжай домой. Поспи.
– Это шутка такая?
– Вообще-то нет. Ты уже утром выглядел не лучшим образом, и я сильно сомневаюсь, что сейчас тебе легче. Здесь идет обычная полицейская работа, а с ней мы прекрасно справимся без тебя. Так что отправляйся домой и поспи. Завтра ты будешь нужен нам со свежей, ясной головой. Ты нужен Тиффани.
Хант помолчал, прислушиваясь к шороху покрышек. За окном, на границе видимости, пролетали черные деревья.
– Может быть, отлучусь на часок…
– Может быть, на два, – вставил Йокам. – Да черт возьми, на все три. Если что-то случится, я позвоню.
– О’кей. Договорились.
Хант уже хотел отключиться, но тут Йокам сказал:
– Послушай, Клайд. Ты хорош в этом деле. Я про работу. Но тебе надо держаться.
– Что ты имеешь в виду?
Йокам вздохнул, и этот вздох говорил сам за себя.
– Просто держись, брат.
Он дал отбой, и Хант повернул машину к дому. Зная, что все равно не уснет, но также понимая, что Йокам прав. Надо попробовать. К тому же сын…
Будь оно проклято.
Но это уже совсем другое дело.
Хант припарковался на подъездной дорожке и выключил мотор. Квартал спал, так что музыку он услышал еще до того, как открыл входную дверь. Приглушенная пульсация. Скорбный стон тяжелых струн. Он вошел и, коснувшись плечом бледных, гладких обоев, повернул к ведущей вверх лестнице. У двери в комнату сына остановился и постучал, хотя и сомневался, что его услышат из-за музыки. Потом открыл дверь.
Первое впечатление: бледная кожа, легкое движение, клок блондинистых волос и глаза, так похожие на его собственные. Через две недели восемнадцать. Высокий, спортивный. Всегда хорошо учился. И вообще был хороший парень. Но все изменилось за прошлый год. Грубость, дерзость, нетерпимость – откуда что взялось? Сейчас он сидел на краю кровати – в спортивных носках, желтых шортах и футболке с надписью «Нет лучше радости, чем сладости, зато от секса зубы не гниют» и, держа в руке автомобильный журнал, притопывал в такт грохочущему ритму.
Хант пересек комнату и выключил проигрыватель. Юноша поднял голову, и то, что мелькнуло в его глазах, вполне могло сойти за ненависть.
– Мог бы и постучать.
– Я стучал.
Аллен отвел взгляд и перевернул страницу.
– Что тебе надо?
– Знаешь, что сегодня случилось?
– Да. Слышал. Но не от тебя, слава богу. Слышал, как и все остальные.
Хант прошел в комнату.
– Где ты был? На реке? – Сын не ответил. Перевернул страницу. – Опять пропустил уроки? Мы уже говорили об этом.
– Оставь меня в покое.
Разговор не клеился.
– Я же сказал, оставь меня в покое.
Хант колебался, и сын встал. Под кожей проступали и перекатывались мышцы. В какой-то момент детектив ощутил жаркий прилив ярости. Вся поза сына выражала открытый вызов. Но впечатление длилось недолго. Хант моргнул и увидел сына таким, каким не видел раньше. Нескладный подросток, любознательный и невинный. В шесть лет он уже сам готовил себе завтрак, мастерил воздушных змеев из бальзы и оберточной бумаги. Хант расслабился.
