Выждав несколько секунд, шеф шумно засопел.
– Может, тебе стоит отдохнуть?
– Забудьте.
Шеф устало выдохнул, и в какой-то момент на его лице проступило нечто похожее на сочувствие.
– Послушай, Клайд, Алиссу мы так и не нашли. И, видя, как идет это расследование, люди начинают задавать вопросы.
– Насчет чего?
– Они сомневаются в твоей компетентности. Я ведь и раньше говорил, что ты принимаешь эти дела слишком близко к сердцу.
– Не ближе, чем любой другой коп.
– Сегодня утром ты кричал на людей на улице. Отфутболил банку с краской на месте преступления. – Шеф отвернулся и покачал головой. – Год был долгий. Полагаю, тебе нужен перерыв.
– Увольняете?
– Прошу. Уйди на несколько недель в отпуск. На месяц.
– Нет.
– Вот так, значит?
– Значит.
Все сочувствие испарилось в один миг, а злость закипела еще сильнее.
– Тогда позволь сказать, что ты будешь делать. Прежде всего ты возьмешь на себя последствия этого недоразумения. Если прессе потребуется мальчик для битья, я намерен отдать им тебя. Тебе придется отвечать перед городскими властями. И перед родителями Тиффани Шор.
– А почему вы думаете, что я на все это соглашусь?
– Потому что я прикрывал тебя целый год.
– Чепуха.
– Во-вторых. – Шеф повысил голос и ударил двумя пальцами о ладонь. – Я хочу, чтобы ты отстал от Кена Холлоуэя. У него прорва денег и столько друзей наверху, что нам и не снилось. Мне такая головная боль не нужна. Никаких злодеяний, кроме того, что спит с женщиной, которая, по-видимому, в какой-то степени интересует и тебя, он, насколько мне известно, не совершал. Не арестовывался. Никаких обвинений ему не предъявлялось. Так что если ему вздумается ткнуть тебя пальцем в грудь, отнесись к этому по-мужски. А если он пожелает поселиться у Кэтрин Мерримон, – тут шеф ткнул детектива пальцем в грудь, – ты не станешь ему мешать.
* * *
Хант проводил шефа взглядом. Мелкий человечишка, и приоритеты у него мелкие, а вот у Ханта заботы совсем другого калибра. Так что поговорили и разошлись. Забудь.
Вот же дерьмо. Кого он обманывает?
Поблуждав по петляющим коридорам, детектив добрался наконец до педиатрического отделения, куда определили Джонни. К мальчику его не допустили, но детектив надеялся, что доктор сжалится над ним и позволит войти. Однако вместо доктора он обнаружил сурового вида женщину, сидевшую со сжатыми коленями на скамеечке в коридоре напротив палаты Джонни. Тронутые сединой волосы зачесаны назад, костюм строгого покроя. Знакомое лицо.
Служба соцобеспечения.
Плохо дело.
Женщина перехватила его взгляд и начала подниматься, но Хант отвернулся раньше, чем она успела что-то сказать. Он уже направился в вестибюль и тут услышал голос Кэтрин:
– Детектив Хант?
Она стояла возле лифта и выглядела так, словно сбежала из ада. Детектив подошел к ней, и они вдруг как будто оказались одни в заполненном людьми помещении.
– Кэтрин? Как Джонни?
Кэтрин потерла руку, откинула упавшие на глаза волосы, и Хант понял, что женщина на грани нервного срыва и держится из последних сил.
– Не очень хорошо. У него семь резаных ран, две из которых довольно глубокие. – Она провела пальцем сначала под одним глазом, потом под другим. – Ему наложили двести шесть швов. Рубцы останутся на всю жизнь.
Хант посмотрел ей за спину.
– Он не спит?
– Просыпался ненадолго, но сейчас снова спит.
– Что-нибудь сказал?
– Спросил об Алиссе. Нашли ли мы ее.
Хант отвернулся, но Кэтрин тронула его за руку.
– Это тот же человек?
Она спрашивала о Бертоне Джарвисе. Он ли забрал у нее дочь.
– Пока говорить рано.
– Правда? – Кэтрин сжала его руку, и Хант увидел в ее глазах и надежду, и страх.
– Не знаю. Мы сейчас выясняем это. Проверяем. Когда узнаю что-нибудь, сразу же сообщу вам. Обещаю.
Она кивнула.
– Мне нужно вернуться… вдруг он очнется.
Хант остановил ее:
– Кэтрин…
– Да?
– Здесь женщина из соцобеспечения. Наверное, захочет поговорить с вами.
– Из соцобеспечения? Не понимаю.
– Джонни целую ночь не было дома. Он брал вашу машину. И едва не погиб от рук педофила. – Хант помолчал. – Не думаю, что они позволят Джонни остаться с вами.
– Не понимаю, – повторила Кэтрин и торопливо добавила: – Я не соглашусь.
– Он носил перья, погремушку гремучей змеи и какой-то череп на шнурке вокруг шеи. Ни один судья не разрешит, чтобы он жил с вами. Вы видели сегодняшние газеты? Смотрели телевизор? Си-эн-эн? «Фокс»? Его называют Маленьким вождем, Диким индейцем. Об этом все теперь говорят, так что вопрос стал политическим. Служба соцобеспечения обязана принять какие-то меры, ничего другого им не остается.
Она поникла.
– Что я могу сделать?
– Не знаю.
– Пожалуйста. – Кэтрин вцепилась ему в руку. – Пожалуйста.
Хант посмотрел влево, потом вправо. За семнадцать лет службы он ни разу не переступал черту, но сейчас, видя эту черту так же ясно, как и любую другую, и полностью контролируя себя, сделал это без раздумий. Почему? Потому что есть на свете вещи поважнее.
– Они проведут полное обследование. Начнут с того, что заявятся к вам домой без всякого предупреждения.
– Я не…
– Вам необходимо поехать сейчас домой. Убраться. Привести все в порядок.
Она машинально подняла руку, коснулась пряди засаленных волос.
Хант помолчал, понимая, что в любом случае должен сказать то, что будет больно.
– Нужно избавиться от наркотиков.
– У меня нет…
Хант покачал головой.
– Не надо, Кэтрин. Не лгите мне. Сейчас я ваш друг, а не коп. И как друг пытаюсь вам помочь.
Она долго смотрела ему в глаза, потом все же опустила голову.
– Посмотрите на меня, Кэтрин. – Детектив взял ее за подбородок. – Доверьтесь мне.
Она сморгнула слезы и с усилием выговорила:
– Мне надо ехать.
Хант посмотрел сквозь стеклянную дверь. Толпа репортеров. Камеры. Он взял Кэтрин за руку.
– Сюда. – Провел ее по казавшимся бесконечными коридорам к грузоподъемнику, а потом к двойной двери с надписью «ТОЛЬКО ДЛЯ ДОСТАВОК». – Машина здесь.
