* * *
Детектив Хант пришел через два часа после завтрака. Появившись в дверях, он сдержанно улыбнулся Джонни и пальцем поманил Кэтрин. Они вышли в коридор, а Джонни наблюдал за ними через стекло. Что бы там ни говорил Хант, его матери это не нравилось. Спорили они горячо. Она покачала головой, дважды заглянула в палату и опустила голову. Детектив коснулся ее плеча, но она тут же сбросила его руку. Когда дверь наконец открылась, Хант вошел первым, мать за ним. Она неуверенно улыбнулась и села на краешек винилового стула в углу. Вид у нее был такой, словно ее могло вот-вот вырвать.
– Привет, Джонни. – Хант пододвинул стул к кровати. – Как самочувствие?
Джонни посмотрел на мать, потом на черную рукоятку под пиджаком детектива.
– Тиффани в порядке?
Хант поправил пиджак.
– Думаю, у нее все будет хорошо.
Джонни закрыл глаза, и перед ним тут же возникла картина: Тиффани сидит в луже крови, и он, взяв ее за сухую, горячую руку, пытается затащить девочку в машину.
– Она даже не узнала меня. Мы седьмой год учимся в одной школе. – Он покачал головой. – Только на полпути к больнице узнала. Вцепилась и не отпускала. Плакала. Кричала.
– Я узнаю, как она. Сейчас… первым делом. – Хант помолчал, а потом добавил уже серьезно, по-взрослому: – Ты очень смело себя повел.
Джонни моргнул.
– Я никого не спас.
– Точно?
– Они ведь так говорят, да?
– Некоторые говорят, да.
– Он хотел меня убить. Тиффани – молодчина. Им про нее рассказывать надо.
– Это ж телевизионщики. Не принимай их всерьез.
Джонни уперся взглядом в белую стену. Потрогал повязку на груди.
– Он хотел меня убить.
Кэтрин издала звук, похожий на всхлип, и Хант повернулся к ней.
– Вообще-то вам необязательно здесь находиться.
Она поднялась со стула.
– Вы не можете меня выгнать.
– Никто и не…
– Я не уйду. – Голос едва не сорвался на крик, руки задрожали.
Хант повернулся к Джонни с улыбкой, вроде бы искренней, хотя и обеспокоенной.
– Можешь ответить на несколько вопросов?
Тот кивнул.
– Тогда начнем сначала. Опиши мне человека, которого ты видел на мосту и который вел машину, сбившую мотоциклиста. Ты меня понял?
– Да.
– Итак, как выглядел мужчина, напавший на тебя после того, как ты побежал?
– Он на меня не нападал. Просто поднял. Поднял и подержал.
– Подержал тебя?
– Да. Как будто чего-то ждал.
– А это мог быть один и тот же человек? Тот, который был на мосту, и тот, который тебя держал?
– Это разные люди.
– Человека на мосту ты почти и не видел. Только силуэт.
– Они разные. Рост, силуэт – все разное. И между ними была по меньшей мере миля, а может, и две.
Хант рассказал об изгибе реки.
– Возможно, это все-таки был один и тот же человек.
– Я знаю про тот поворот. Там болото. Если вы попытаетесь срезать и пройти коротким путем, то утопнете по пояс. Тропинка не зря идет вдоль реки. Поверьте мне, это были разные люди. Тот, что на мосту, вряд ли смог бы нести ящик.
– Какой ящик?
– Большой. Вроде сундучка. Он еще в какой-то пластик был завернут и выглядел тяжелым. Тот великан нес ящик на плече.
– Опиши мне ящик.
– Черный пластик. Серебристая лента. Продолговатый. Плотный. Наподобие сундучка. Меня тот громила схватил одной рукой, а второй придерживал ящик. Просто стоял, а потом заговорил.
– Заговорил? Ты об этом не упоминал. Что он сказал?
– «Бог говорит».
– И что это значит?
– Не знаю.
Хант поднялся, подошел к окну и долго, наверное целую минуту, смотрел сквозь стекло.
– Такое имя – Дэвид Уилсон – тебе что-нибудь говорит?
– Нет.
– А Ливай Фримантл?
– Дэвид Уилсон – тот человек, которого сбросили с моста. Ливай Фримантл – тот, который меня задержал.
– Ты же сказал, что имена ничего тебе не говорят.
Джонни пожал плечами.
– Не говорят. Но Фримантл – имя, которое давали масти; значит, так, видимо, звали второго, большого. И тогда получается, что тот, который умер, это Дэвид Уилсон.
– Масти?
– Да.
– И что такое масти?
– Смесь индейской крови с африканской. – Хант только слушал. – Ламби, сапона, чероки, катоба. Были еще индейские рабы. А вы разве не знали?
Детектив задумчиво посмотрел на мальчика. Верить ему или нет?
– Откуда ты знаешь, что Фримантл – имя масти?
– В округе Рейвен первого освобожденного раба-масти звали Айзек. После освобождения он взял себе фамилию Фримантл. «Покров свободы». Вот такое у этой фамилии значение.
– Что-то я прежде не слышал ни о каких Фримантлах в округе Рейвен.
Джонни пожал плечами.
– Они были и есть. А почему вы думаете, что Ливай Фримантл и человек на мосту – одно и то же лицо?
– Давай-ка лучше поговорим о Бертоне Джарвисе.
– Нет.
– Что?
– Разговора не будет, пока не ответите на мой вопрос. Чтобы честно.
– У нас здесь не спортплощадка. И честность здесь ни при чем.
– Вот такой он упрямый, – подала голос Кэтрин.
– Хорошо, – согласился Хант. – По одному вопросу.
Джонни вцепился взглядом в детектива.
– Почему вы думаете, что Ливай Фримантл – это человек с моста?
– Фримантл оставил отпечаток на теле Дэвида Уилсона. Поэтому мы и предположили, что он и столкнул Уилсона с моста. Если б ты сказал, что человек на мосту и Фримантл – одно и то же лицо, ситуация значительно прояснилась бы. – Хант не стал упоминать ни про тела в доме Фримантла, ни про рисунок на стене – великан, держащий на руках девочку в желтом платье и с красным ртом.
Джонни подтянулся и сел повыше. Под бинтами что-то натянулось.
– Дэвид Уилсон был еще жив, когда его нашел Фримантл?
– Неизвестно.
– Но возможно.
Хант представил кровавые отпечатки на веках мертвеца.
– Сомневаюсь.
– Может быть, он сказал Фримантлу, где она.
– Я бы на это не рассчитывал.
