– А если он говорил об Алиссе? Может быть, он сказал Фримантлу, где нашел Алиссу?
– Нет.
– Но ведь может быть.
– Сомнительно, что Уилсон вообще говорил об Алиссе. И также сомнительно, что он был еще жив, когда его нашел Фримантл. – Хант понаблюдал за мальчиком, который, похоже, замышлял что-то. – Даже не думай.
– О чем не думать?
Джонни смотрел на детектива такими невинными глазами, что кто-то другой на его месте мог бы и купиться.
– Хватит играть в сыщика, Джонни. Все, конец. Больше никаких карт. Никаких приключений. Я ясно выразился?
Джонни отвернулся.
– Вы спрашивали про Бертона Джарвиса. Что вы хотите знать?
– Начнем с самого начала. Как ты нашел его дом? Почему оказался там? Что видел? Что случилось? В общем, всё. Без утайки.
Джонни подробно рассказал про свои первые поездки: про тьму и гараж, про то, каким казался дом из-за деревьев, про звуки в лесной чаще. Он думал о пальцах, испачканных штукатуркой, и ночных кошмарах, о страшном приятеле Джарвиса и их разговорах о Желтой Малышке, о смехе, от которого у него тряслись коленки. Скрыть волнение и страх не получилось, и мать, почувствовав неладное, поднялась со стула и принялась ходить по палате, чем вызвала недовольство Ханта.
– Вы не могли бы сесть? Пожалуйста, Кэтрин.
Она пропустила его слова мимо ушей.
– Кэтрин…
– Хотите, чтобы я сидела как ни в чем не бывало? Вы так это представляете? – Глаза у нее заблестели. – Служба соцобеспечения. – Она метнула в Ханта сердитый взгляд. – Я этого не допущу!
Детектив понизил голос:
– Я так не выдержу.
– Мы же договорились не втягивать в это дело Джонни.
– Успокойтесь. Я делаю, что могу. Вы должны мне верить.
– Вы обещали привести Алиссу домой. И тоже говорили, что я должна вам верить.
Хант побледнел.
– Вот это вы зря.
– Вы там о чем? О ней? – Джонни кивнул в сторону коридора. – О женщине из соцслужбы?
– Служба соцобеспечения заботится о твоем благополучии. Учитывая все случившееся, им потребуется провести полное обследование. А это и беседы, и посещение дома. Поговорят и с учителями в школе. Все это займет какое-то время. И на это время тебя заберут из-под опеки матери. Для обеспечения твоей безопасности.
– Моей безопасности?
– Да. Они считают, что тебе угрожает опасность.
– С моей стороны, – вставила Кэтрин.
– Никто так не говорит! – Хант потерял терпение.
– Это неправда, – сказал Джонни.
– Полегче, сынок. – Детектив посмотрел на Кэтрин, в глазах которой уже поблескивали слезы, и снова повернулся к ее сыну. – Я собираюсь поговорить с твоим дядей Стивом. Думаю, нам удастся устроить так, чтобы ты, пока решается вопрос, пожил у него.
– Стив – придурок.
– Джонни!
– Но это же правда, мам.
Хант наклонился к мальчику.
– Или Стив, или назначенный судом опекун. При варианте со Стивом твоя мать сможет видеться с тобой, когда захочет. И по крайней мере до принятия окончательного решения ты останешься с семьей. Если дело дойдет до суда, ничего поправить я уже не смогу. Судья делает звонок, и ты получаешь то, что получаешь. И не всегда хорошее.
Джонни посмотрел на мать, но Кэтрин закрыла лицо руками.
– Мам?
Она покачала головой.
– Мне очень жаль, – сказал Хант. – Но все давно к тому шло. В конце концов, так будет лучше.
– Надо найти моего папу.
Джонни не слышал ее шагов, а она вдруг оказалась у кровати и посмотрела на него большими, темными и печальными глазами.
– Никто не знает, где его искать.
– Но ты же сама сказала, что он писал. Говорила, что он в Чикаго или, может быть, в Калифорнии.
– Он не писал.
– Но…
– Я солгала. – Она повернула руку, и ладонь сверкнула белым. – Он ни разу не написал.
В глазах у Джонни помутилось.
– Я хочу домой, – сказал он.
Но и Хант держался твердо.
– Этого не будет.
Кэтрин встала рядом с сыном, вскинула голову, и детектив увидел в этом жесте не только желание защитить сына, но и, пусть крохотную, долю гордости.
– Пожалуйста. – Она взяла Джонни за руку.
– Я хочу домой, – повторил мальчик.
На минуту-другую Хант из доброты, может быть, и отвел бы глаза, но здесь речь шла о работе. Он восхищался парнишкой, но в каком бы выдуманном мире ни жил Джонни, этот мир следовало как можно скорее разбить, пока кто-то другой не сделал ему по-настоящему больно или он сам не свернул себе шею.
Хант встал, пересек комнату и поднял с пола бумажный пакет с птичьими перьями, змеиной погремушкой и желтоватым черепом. Достав ожерелья, потряс ими перед мальчишкой.
– Про это не хочешь рассказать?
– Что это такое? – забеспокоилась Кэтрин.
– Они были на Джонни, когда тот приехал в больницу. Полуодетый, разрисованный золой и ягодным соком, карманы набиты чем-то очень похожим на цветы змеевика. Та женщина из соцобеспечения будет задавать тебе вопросы. Обо всем. Они не отстанут, так что пора бы тебе для начала рассказать все мне.
Джонни посмотрел на перья и увидел, что одно из них Джар разрезал практически надвое. Ничего не изменилось, подумал он. Коп оставался копом, а значит, представлял собой угрозу. Мать все так же слаба. Никто ничего не поймет.
– Это же ненормально, – сказал Хант.
– Я не хочу об этом говорить.
– Тогда расскажи о Бертоне Джарвисе.
– Нет.
– Как ты нашел его? Сколько раз побывал там?
Джонни уставился в окно.
Хант отложил ожерелья и подобрал стопку листков с заметками.
– Здесь все правильно написано? Если судить по ним, ты был там раз десять или даже больше. И здесь не только Джарвис, но и другие. Ты и к ним ходил?
Джонни едва взглянул на бумажки.
– Они не настоящие.
– Что?
– Там все придуманное. Как в игре.
– Джонни… – Хант разочарованно покачал головой.
Джонни и глазом не моргнул.
– Вчера я был там в первый раз.
– Понимаю, сынок, ты не хочешь признаваться, но мне нужно знать, что ты видел. В твоих записках имена пяти человек, людей, которые известны нам и состоят на учете. Мы присматриваем за ними. Но есть еще один, шестой, много раз бывавший у Бертона Джарвиса. – Детектив пробежал глазами записи. – У тебя ему целая страница посвящена. Есть общее описание: рост, вес, цвет волос. Есть модель автомобиля и три разных регистрационных номера, которые значатся как украденные в течение прошлого года. Мне нужно знать, кто этот человек. И, я думаю, ты можешь мне помочь.
