Сделав круг, детектив вернулся на улицу Кэтрин и тщательно выбрал место для парковки: достаточно далеко, чтобы оставаться незамеченным, и достаточно близко, чтобы видеть входную дверь. От полицейской машины она отказалась. Ладно. Но и оставить ее одну, здесь, на темной стороне всей этой истории, Хант не мог. Съехав с дороги, он опустил стекло и выключил мотор. Посмотрел на часы. Поздно. Чувствуя вину перед сыном, детектив набрал его номер и сказал запереть дверь и включить сигнализацию.
– Так ты сегодня домой не придешь?
– Извини, Аллен. Сегодня никак. Ты пообедал?
– Я не голоден.
Хант еще раз посмотрел на часы и вспомнил нехорошим словом жену. Если б она не ушла… Из памяти всплыли упреки сына. Может быть, вина лежит на нем самом? Вот и опять, из-за работы еще один вечер вне дома…
Он одернул себя.
Не из-за работы.
Не только.
Хант посмотрел туда, где на теплый асфальтобетон просыпался гравий с дорожки, и увидел за деревьями свет. Если б он был там… если б речь шла о другой жертве… если б только там жила не она…
– Послушай, Аллен…
Но его никто уже не слышал. Не было даже гудков.
Хант закрыл телефон и опустился чуточку ниже. Он ждал незнакомую машину. Ждал Холлоуэя. И думал о ней, одной в этом ветхом домишке, а когда через несколько часов задремал, ему приснилось, что он забирает ее оттуда. Они были в его машине, с опущенными окнами, и он видел ее такой, какой она была раньше. Ветер трепал ее волосы. Она погладила его по щеке, назвала по имени, и в ее глазах блеснули ясные, счастливые слезы. Хороший сон. Но проснулся Хант разбитый и несчастный. Солнце еще только вставало, и сон казался такой же обманкой, как игра света. Звонил телефон.
– Да. – Детектив протер глаза и сел повыше.
– Это Йокам.
Солнечный луч нещадно резанул по глазам, и Хант опустил козырек.
– Что случилось, Джон? – Он бросил взгляд на часы – 7.21.
– Я на участке Бертона Джарвиса. – Йокам сделал паузу, и в трубке послышался чей-то голос. Дважды тявкнула собака. – Тебе надо бы приехать.
Хант повернул ключ зажигания.
– Рассказывай.
– У нас тут тело.
– Алиссы Мерримон?
Йокам откашлялся.
– Думаю, тут много тел.
* * *
Дом Джарвиса, когда он свернул с улицы на участок, выглядел темным и угрюмым. Полицейских машин Хант не увидел. Других детективов тоже. Его встретил Йокам, бледный и небритый, с коробкой мятных конфет, в облепленных грязью туфлях и мокрых по колени брюках. Рядом с ним стоял Майк Колфилд, один из немногих сотрудников, приписанных к кинологическому отделу. Ветеран с тридцатилетним стажем, высокий и сутулый, с большими, мозолистыми руками и такой черной прядью волос, что она казалась крашеной. На нем был защитный комбинезон, тоже мокрый и грязный. У ноги сидела на поводке та же дворняга, с которой они обыскивали участок Фримантла.
– Джон. – Хант кивнул и посмотрел на кинолога. – Майк. – Вид у обоих полицейских был подавленный. Пес не шевелился и даже не моргал, но не сводил глаз с Колфилда. – Подмогу еще не вызвали?
Йокам захлопнул коробку с леденцами.
– Хотел, чтобы ты первым это увидел. – Они двинулись к темнеющему за домом лесу. – Расскажи ему, Майк.
Колфилд отрывисто кивнул.
– Проснулся сегодня рано. Обычно, когда так случается, люблю поохотиться, а тут решил еще разок по этому местечку пройтись. – Он показал рукой вперед. – Понимаешь, я работал по квадратам, от сарая, но сегодня подумал: а пошло́ оно всё, разомну ноги. Здесь я был в пять – и пошел по прямой к реке. Это примерно две мили.
Они миновали гараж, все еще обтянутый желтой лентой. Майк шел уверенно, ныряя под ветками и рассказывая на ходу.
– Где-то через милю Том оживился. А еще через сотню ярдов так разъярился – только что дерьмом не кидался. – Кинолог пригнулся и смущенно покачал головой. – Фигурально выражаясь.
– Я в участок рано приехал, – добавил Йокам. – Вот и принял звонок.
За рощей они преодолели узкий быстрый ручеек, легко бежавший по обнажившемуся граниту. Солнце уже выглядывало в просветы между серыми стволами, и температура постепенно повышалась. Йокам поскользнулся и упал на колено.
– Что за запах? – спросил Хант, морщась от тошнотворно-сладковатой вони. В следующий момент она исчезла, но тут же вернулась.
– Там свалка. – Майк показал рукой. – Мили полторы-две отсюда. Ветер приносит.
Хант вдруг заметил, что пес навострил уши, поднял голову и принюхался, а потом ткнулся носом в землю и рванул вперед, натягивая поводок. Кинолог перехватил вопросительный взгляд и кивнул.
– Видишь, о чем я говорил?
За еще одной, последней, рощицей открылась широкая мелкая низина. Могучие деревья стояли здесь надежно и прочно, как монументы. Землю укрывала подстилка из опавших, сырых и гниющих листьев. Из нее торчали три оранжевых флажка на тонкой, жесткой проволоке. И никаких следов раскопок.
– Уверены, что это тела? – спросил Хант.
Майк сделал какой-то жест, и пес сел, внимательно наблюдая за людьми. Ноздри его раздулись, но во всех прочих отношениях он оставался неподвижен.
– Служу тридцать лет, и этот пес у меня лучший из всех. Тела найдете под теми флажками.
Хант кивнул и посмотрел на флажки, яркие и такие маленькие на фоне широкой низины. Стояли они на расстоянии футов, может быть, в пятьдесят один от другого.
– Еще трое… Будь оно проклято. – Майк и Йокам переглянулись. Хант заметил. – Что?
– У меня было только три флажка, – сказал кинолог.
– И что?
Майк потрепал дворнягу.
– Здесь нужно больше.
Детектив посмотрел на жилистого кинолога с обветренным лицом. Уши – обвисшие, завязанные узлом хрящи; нос – длинный, с горбинкой. Детектив знал, что он ждет очевидного вопроса.
– Хочешь сказать, есть еще?
Майк высморкался в шейный платок, кивнул, и кожа на его шее сложилась складками.
– Думаю, да.
Хант посмотрел на Йокама.
– Давно у Джарвиса этот участок?
– Двадцать четыре года, – хмуро ответил тот.
– Господи…
– Что будем делать? – спросил Йокам.
Хант поднял голову и увидел дрожащие листья и зазубренные голубые трещины между ними.
– Звони. Вызывай всех.
Помощник отошел в сторонку и открыл телефон. Майк еще раз шумно высморкался и сунул платок в задний карман брюк.
– Как насчет меня?
– Поработай с собакой. С флажками что-нибудь придумаем.
