«Вы уже нашли Джонни?»
«Это правда, что он вывел вас на серийного убийцу детей?»
Камеры были защищены от плохой погоды. Задававшее вопросы юное дарование надело плащ, но тот быстро промок и испачкался. Вопросы не прекращались. Никакой очередности никто не соблюдал. Ни о каких приличиях никто и не думал. Люди ждали ответов, стоя под дождем, а Хант уже направлялся к дому.
«Это правда, что найдено семь тел?»
Вопрос задал знакомый парень с Девятого канала.
«Опознана ли среди мертвых Алисса Мерримон?»
Громче. Еще громче.
«Детектив? Детектив?»
Репортеры заторопились, выкрикивая вопросы вслед, но Хант не остановился.
Кэтрин открыла дверь после второго стука, такая маленькая, бледная и прекрасная.
«Миссис Мерримон…»
Хант встал между ней и камерами. Ее улыбка не была вымученной, как он опасался.
– Можно войти?
Она впустила его и закрыла дверь.
– Джонни?
– Пока ничего.
Кэтрин отступила в сторону, и Хант сбросил с плеч мокрую куртку. Во всем доме свет горел только в одной комнате. Отведя штору, Кэтрин выглянула на улицу. На столике у софы остывала чашка с кофе.
– Правда? – На мгновение она повернулась к нему вполоборота и снова приникла к окну. – Что они говорят?
– А что они говорят?
– Что вы нашли массовое захоронение. Что без Джонни вы никогда его не нашли бы.
– Это правда.
– Не решаюсь спросить…
– У нас нет оснований полагать, что среди них есть тело Алиссы. Но…
– Но что? – Кэтрин отступила от окна и посмотрела на него темными, наполненными тревогой и ожиданием глазами.
– Мы раскопали еще не все тела. Пришлось остановить работы из-за дождя.
– Значит, завтра?
– Да, завтра.
Она обхватила себя руками.
– Выпьете кофе? Или чаю? Ничего крепкого у меня нет.
– Кофе был бы кстати. – Хант подумал, что выглядит она ужасно, но держится лучше, чем можно было ожидать. – У меня мало времени. Я лишь на несколько минут.
– Кофе. – Кэтрин повернулась.
– Спасибо.
Она налила кофе и протянула ему чашку.
– Значит, больше ничего? Совсем никаких новостей?
Хант знал, что речь идет о Джонни.
– Нет. Извините. – Кэтрин снова посмотрела в окно, за которым не стихала гроза, и опустилась на софу. Он сел рядом. – Джонни – крепкий паренек. С ним ничего не случится. Мы ведем поиски…
– Разве нельзя предпринять что-то еще? Что-нибудь? Объявить тревогу?
– Тревогу объявляют в исключительных случаях, при наличии явных свидетельств похищения. Сейчас все указывает на то, что он сам по себе. Где-то. Учитывая его поведение в прошлом…
Кэтрин закрыла глаза и ударила себя кулачком по колену.
– Джонни… – Она покачала головой. – Черт возьми, Джонни. Где же ты?
Когда Кэтрин открыла глаза, Хант понял по ее застывшему лицу, что она хочет сменить тему.
– Кен приходил сегодня три раза.
Хант отвернулся, пряча внезапно овладевшее им беспокойство.
– Я думал, он оставил вас в покое. Так он мне сказал.
– Кен Холлоуэй не такой. Он вам соврал.
– Угрозы?
– Стучал в дверь, говорил гадости.
– Угрожал? – Ханту нужно было знать, можно ли предъявить Холлоуэю соответствующее обвинение. А если еще добавить препятствование правосудию… Конечно, для такого, как Холлоуэй, это все мелочи, но на какое-то время его удалось бы упрятать за решетку, а Кэтрин получила бы передышку.
– Мы можем просто посидеть? – спросила она. – Просто тихонько посидеть?
Злость, беспокойство, тревоги. Хант отодвинул все в сторону.
– Конечно.
Некоторое время они сидели молча. В чашке стыл кофе. Репортерам надоело ждать, и они вернулись в фургоны. В какой-то момент Хант заметил, что Кэтрин взяла что-то в руки, сжала ладонями и втиснула ладони между коленями.
– Я заходила сегодня в комнату Джонни. Знаете…
Она не договорила, и Хант представил, как она ходит по комнате сына, трогает его вещи и изо всех сил старается подавить страх и сомнения.
– Нашла вот это. – Кэтрин развернула ладони, и детектив увидел с десяток своих карточек. Помятых, стертых, сырых. Она подняла глаза и посмотрела на него. – Их здесь девятнадцать.
Лицо ее разгладилось и как будто озарилось, а Хант ощутил странное, непривычное смущение.
– Хотел, чтобы Джонни знал, что может позвонить… если случится что-то плохое.
Она кивнула, приняв такое объяснение как должное и ничуть не удивившись.
– Потом я поискала по всему дому и нашла те, что вы дали мне. Знаю, я много их выбросила, но с десяток еще осталось.
– Такая у меня работа.
Кэтрин смотрела на него в упор и не отводила глаза.
– Правда?
Хант отвернулся.
– Вы всегда были рядом. Всегда были на нашей стороне.
– Любой коп на моем месте поступил бы…
– Не думаю. – Ее плечо коснулось его плеча, и между ними как будто проскочил заряд, трескучая и жалящая голубая искорка. – Спасибо.
Потом они сидели в наступившей тишине, бок о бок. Кэтрин подтянула ноги, сложила руки на коленях и опустила голову ему на плечо. Хант чувствовал легкое прикосновение узкой руки и тепло ее кожи. За спиной холодный дождь стучал в окно.
– Спасибо, – еще раз сказала она.
И Хант застыл.
Глава 40
Гроза разбушевалась так, что Джонни даже не увидел, как солнце соскользнуло за горизонт. Дождь лил не переставая, холодный и кусачий, и температура падала и падала. Серый воздух сначала посинел, потом сделался почти черным, но Джонни оставался на месте и не пошевелился даже тогда, когда молния ударила с неба раскаленной добела вспышкой, расколовшей воздух с таким звуком, будто треснул камень. Он лишь вжался в себя и в стену, продолжая наблюдать, как Ливай подгреб на могилу остатки земли, разровнял лопатой и тоже сел. Вода полилась с него ручьями, и земля словно поднялась вокруг. Все казалось нереальным. Мальчишка почти не отреагировал, когда Джек перегнулся через стену и сказал:
– Джонни.
Прошло несколько секунд.
– Ты ушел, – сказал Джонни.
Джек наклонился еще ближе.
– Тебя там зашибет.
